В этих фамилиях – вся история Сибири!..

1 / 2016     RU
В этих фамилиях – вся история Сибири!..
Юрий Николаевич Пиоттух и Калерия Викторовна Пиоттух
Юрий Николаевич Пиоттух – потомственный дворянин, изобретатель, кандидат технических наук, и его жена Калерия Викторовна вместе уже 62 года, и в истории этой уникальной семьи отражается судьба целой страны.

СТИЛЬ: Юрий Николаевич, как вы узнали о том, что в ваших жилах течет дворянская кровь?

ЮРИЙ ПИОТТУХ: Вот уже более 30 лет я самостоятельно изучаю свою родословную. Все началось со старинной иконы, которая досталась мне по наследству. Однажды я обратил внимание на письмена, начертанные на обратной стороне иконы от мамы: оказывается, с ней венчалась когда-то моя прабабушка, потом бабушка, а потом и мама. И мне стало интересно заглянуть вглубь веков, узнать, какими людьми были мои предки. Постепенно я обнаружил, что в моей родословной переплетаются четыре дворянских ветви: Игумновы, Вяловы, Густылевы, Пиоттух. Себя я считаю, в первую очередь, продолжателем сибирского рода Игумновых. Это мой род по материнской линии, первое упоминание о котором можно найти примерно в 1600 м году. Тогда под Пермью, на берегу реки Камы был заложен православный монастырь. Однажды настоятель этого монастыря, отец игумен, переправился через Каму и попал в стойбище угров, которых он окрестил и дал им всем фамилию Игумновы. Вот от этого настоятеля и пошел наш род. Первый официальный документ, подтверждающий историю нашей семьи, хранится в Российском государственном историческом архиве и датирован 1690 м годом. В дальнейшем упоминания об Игумновых можно было найти в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, в альманахе «Русские люди: жизнеописание соотечественников, прославившихся своими деяниями», в записках Русского Императорского географического общества, в журнале «Сибирский вестник» XIX века. Каждое из этих упоминаний — свидетельство о том, что мои предки на совесть служили своему Отечеству. Дед, например, был главным смотрителем лесных угодий от Барнаула до Томска, принимал непосредственное участие в строительстве первого железнодорожного моста через Обь. В 1919 году он умер. Это случилось неожиданно. Как-то он возвращался с работы и присел на скамейку — побеседовать с приятелем. В это время мимо пронеслась ватага мальчишек с криками о том, что в город вошли красные. Сердце деда не выдержало, и он мгновенно скончался в двух шагах от своего дома. Моя прабабушка и юная мама остались без кормильца. Слава Богу, Советская власть не преследовала их из-за дворянской фамилии. Мама даже поступила на математический факультет Томского университета, но, отучившись два курса, бросила учебу — надо было работать.

Вы рассказали о роде Игумновых, но ведь по фамилии вы Пиоттух.

Не являетесь ли потомком отчима Александа Блока — Пиоттух-Кублицкого?

Многие об этом спрашивают. Пиоттух — редкая польская фамилия, которая восходит к польскому дворянскому роду Пиоттух и переплетается с графским родом Грабовских. Однако я происхожу из другой ветви этой династии — Пиоттух-Пилецких и, таким образом, к Блоку никакого отношения не имею. Интересно другое: как польские дворяне появились в Сибири? После разгрома Суворовым польского восстания в 1794 году многие руководители восстания, в том числе и Грабовский, бежали заграницу, а вот сын графа был пойман, судим и приговорен к 15 годам каторги. Пока шло формирование этапа ссыльных, он сидел в тюрьме. В это время там умер молодой шляхтич Пиоттух-Пилецкий. Друзья Грабовского, сидевшие в этой тюрьме вместе с ним, решили спасти графского сына и поменяли тюремные книжки осужденных. Сыну Грабовского дали книжку умершего Пиоттух-Пилецкого, а про Грабовского сказали, что он умер. Фотографий тогда не было а возраст у них был одинаковый. Так сын Грабовского стал Пиоттух-Пилецким. Его не осудили на каторгу, а просто сослали в Сибирь. Я, кстати, не исключаю того, что, когда заключенных этапировали через Ялуторовск, «преступник» Пиоттух мог так или иначе пересечься с представителем рода Игумновых, который тогда отвечал за внутренний порядок в городе, в том числе и в тюрьмах. Со временем чиновники для краткости отбросили приставку «Пилецкий», и ссыльный Пиоттух прибыл в Томск. Здесь он и прожил до 1921 года и только перед смертью сказал детям, что они не Пиоттух-Пилецкие а Грабовские. Те об этом тоже никому не сказали, и с тех пор потомки графа Грабовского в Сибири (и я в том числе) числятся как Пиоттух-Пилецкие или просто Пиоттух.

Третья и, пожалуй, самая древняя дворянская ветвь в моей родословной — это род Вяловых. Первое упоминание об отце и сыне Вяловых моя двоюродная сестра — профессор-искусствовед в Санкт-Петербурге — нашла в описании свадьбы дочери царя Ивана III, где рядом с государем стояли первые при дворе лица, в том числе и Вяловы. Вот такая красивая родовая легенда. В XVII веке, когда на Руси случился церковный раскол, Вяловы оказались в числе староверов, и новые порядки пришлись им не по душе. Тогда они огромным караваном перебрались в Сибирь. Сначала обосновались на берегах реки Оми, где основали село Вялово, а потом часть семьи перебралась в более живописные места близ Нарыма в Томской области. Среди Вяловых видных деятелей в различных областях было много. Мой прадед, генерал-майор Степан Ефимович Вялов, — герой Первой мировой войны, имел ордена Святого Станислава, Святой Анны и Святого Владимира. Один из трех его сыновей был академиком Национальной академии наук Украины. После войны один из Вяловых был военным комиссаром Тобольской области, и дом его семьи находился через дорогу от дома губернатора, куда был позже сослан Николай II. Бабушка рассказывала, что они с девчонками бегали смотреть в щели забора, «как царь дрова рубит».

Четвертый же дворянский род, представленный в моем генеалогическом древе, — это Густылевы. О них известно не так много. Знаю только, что один из моих предков по этой линии служил в конной гвардии Суворова и в 1794 году участвовал в подавлении первого восстания в Польше. Другой был среди тех, кто должен был захватить в плен Наполеона во время его бегства из России после разгрома французской армии. Но наши ждали Наполеона в засаде на минском направлении, а тот прошел севернее, и поимка не удалась.

Что вам лично дает ощущение близости к историческим персонам, осознание величия своего рода?

Я не рекламирую свою родословную, но горжусь своими предками и чувствую, что должен быть их достоин. И потом, в этих фамилиях — вся история Сибири! В конце XIX века на сибирских просторах жили всего 94 дворянина, в том числе род Игумновых, и эти люди были своего рода локомотивом в развитии нашего сурового края.

А ваши дети и внуки гордятся своей историей?

Дочь Наталья с большим уважением относится к нашей родословной. Она закончила Московский университет по специальности «иностранные языки». Сейчас она профессор Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Старший внук Илья тоже, как говорится, Богу на меня молится, и мы видим, как он с умом пользуется тем интеллектуальным наследством, которое досталось ему от предков. Живя с родителями в Сан-Диего, он прошел отбор в Голливудскую школу актерского мастерства при конкурсе 1500 человек на место. Но учиться не стал, а уехал в Москву и закончил МГУ по специальности «историк-востоковед», а потом начал заниматься продюсерской деятельностью. В итоге вместе со своей командой он впервые в России получил на Каннском фестивале рекламы бронзового льва! Младший внук Георгий пока ищет свой путь в жизни. Он с отличием закончил американское военно-морское училище, а потом стал бакалавром философских наук в Сан-Франциско. Но кому сейчас нужны философы? Был бы он поближе ко мне, стал бы инженером по электронике и давно бы уже вышел в люди по точным наукам.

А вы сами какое образование получили?

Я закончил Одесское высшее мореходное училище, хотя родился на Алтае, в Чемале, там мой отец вел топографическую съемку для составления карты Алтайского края. А вырос я в Новосибирске. Никакого моря я, конечно, прежде не видел и после школы поступил в Сибстрин. А годы были военные, и с нами учились ребята из эвакуированных семей. Один парнишка из Николаева уж очень здорово рассказывал, до чего интересная жизнь у моряков. И вот, учась уже на четвертом курсе института, я отправил заявление в Одесское высшее инженерное мореходное училище и, не дождавшись ответа, не имея никого знакомых дальше деревни Кривощеково, один уехал в Одессу.

Черное море, сороковые годы — романтика!..

Конечно. В Одессе я был на концерте Вертинского, сидел в первых рядах и до сих пор помню, как он пел: «Я маленькая балерина…» Видел я неоднократно и маршала Георгия Жукова на расстоянии вытянутой руки, потому что его штаб находился через дорогу от нашего училища и бывало так, что он ехал в своей машине, а мы — рядом, на подножке трамвая. А когда я проходил практику на теплоходе «Одесса–Батуми», то познакомился с дочкой Никиты Хрущева, и однажды мы с ней и ее мамой Ниной Петровной, очень милой женщиной, целый день бродили по Ялте и фотографировались. Правда, ни одной фотографии не осталось, так как я по глупости промыл проявленные снимки морской водой.

И от этой прекрасной жизни потом уехали обратно в Новосибирск?

Сначала меня оставили служить в Одесском черноморском пароходстве, но вскоре выяснилось, что четверо моих однокурсников, которых должны были по распределению отправить в Мурманск, не могут поехать на Север из-за туберкулеза. Нас спросили, кто желает отправиться туда добровольно, и я вызвался — решил поступать в Мурманский авиационный институт. А перед этим поехал в Новосибирск, чтобы повидать своих родных. Здесь я случайно встретил своего бывшего однокурсника из Сибстрина. Он рассказал мне, что в Новосибирске строится атомный завод и что сейчас очень нужны хорошие специалисты-технари. Я пошел на стройплощадку завода, переговорил с начальником отдела кадров, и меня почти мгновенно приняли на работу младшим инженером. Через неделю я стал старшим инженером, а через пару месяцев — начальником тепло-силового цеха. Через некоторое время в городе началось строительство ТЭЦ 4, и там я прошел весь путь: от картофельного поля, на котором был заложен первый камень теплоэлектростанции, до начальника турбинного цеха — наши турбины работали и давали тепло людям!

А почему вы не сделали научную карьеру?

Это отдельная история. Еще во время работы на заводской котельной я начал думать над тем, нельзя ли разложить каменный уголь, который, по сути, является углеводородом, на кокс и водород. Кокс можно было сразу пускать в топку и тем самым существенно уменьшить объем котла, сохраняя количество вырабатываемой энергии. А очищенный сжиженный водород использовать вместо бензина. Эта идея при должном ее развитии могла бы получить Нобелевскую премию. Уже работая на ТЭЦ 4, я даже провел ряд опытов и получил первые результаты, и мне так захотелось внедрить свою мысль в жизнь, что я уволился со станции и перешел в Академию наук — младшим научным сотрудником. Потом я быстро вырос до старшего научного сотрудника, защитил кандидатскую работу, почти дописал докторскую диссертацию — кстати, работал над ее темой вместе с член-корреспондентом АН СССР Владимиром Накоряковым. Отлично помню, как на защите его кандидатской Самсон Семенович Кутателадзе учил нас всех танцевать твист. Но, в отличие от своих коллег, я совершил огромную ошибку: вместо того чтобы получать докторские «корочки», я занимался непосредственно развитием своей идеи и даже отправил результаты исследований в Москву. Здесь мне говорили: «Ты с ума сошел: в США водородной энергетикой занимаются целые институты, а ты один!» Но скоро из Москвы пришло заключение, что мое изобретение — теплообменник для зернистых материалов — имеет большую ценность. Мне выдали патент на изобретение, а в Сибирском отделении Академии решили направить меня в командировку в США, чтобы я посетил все научные институты, которые сочту нужным. Академик Лаврентьев подписал письмо о моей командировке, но прошел год-два, а меня в столицу так и не вызвали. Только потом я случайно узнал, что вместо меня в Штаты поехал сын какого-то большого московского начальника. Но я особенно не жалею. Потому что в это время занимался другим хорошим делом.

Каким?

Меня пригласили читать лекции в Институт легкой промышленности, а через некоторое время назначили его директором. И самое главное, что мне удалось сделать на этом посту, — выбить в Москве деньги на строительство студенческого общежития. Правда, диссертация так и осталась незащищенной, но тут уж или одно, или другое. Я все равно немало в жизни путешествовал: и в Сингапуре был, и в Африке, и в Америке, и в Венгрии. Кстати, в Будапеште отправление нашего поезда задержали, и я часа два беседовал с Андроповым, который в то время был послом в Венгрии и провожал свою делегацию. А я даже и не знал тогда, что это Андропов. Зато Покрышкина Александра Ивановича, с которым мы вместе пили чай, я знал очень хорошо. А еще лучше знал его брата, с которым мы часто встречались в блатных компаниях в Закаменке, где я вырос. С тех пор говорю, что все «закаменские» по натуре своей — порядочные хулиганы. Но иначе, наверное, ничего бы из нас не получилось.

Почему вы так легко и уверенно начинали новые серьезные дела, как будто не сомневались, что у вас все получится?

Я даже не представляю, как это может быть, что мне что-то нужно, а я откажусь от этого: не пойду или не сделаю. Я и внукам всегда говорю: «Надо значит надо». Мои взгляды полностью разделяет моя супруга Калерия Викторовна. В молодости, когда она выучилась в Новосибирском пединституте, я настоял на ее поездке в Москву, чтобы она закончила аспирантуру при Московском государственном педагогическом институте имени М. Тореза. Там она успешно защитила кандидатскую диссертацию, получила звание кандидата филологических наук. Потом она 35 лет заведовала кафедрой иностранных языков в Новосибирском аграрном институте, много лет была председателем экзаменационной комиссии в нашем педагогическом институте и председателем методического объединения преподавателей иностранного языка вузов города Новосибирска. За это время опубликовала более 30 научных и учебно-методических работ, была награждена знаком «Отличник высшего образования СССР» и почетными грамотами Минвуза СССР. А после перешла работать в НГТУ, где работает до сих пор. На этой должности она разработала теоретические курсы по языкознанию, лексикологии и стилистике для переводчиков и по-прежнему увлеченно занимается со своими студентами, так что многие удивляются, откуда у нее столько желания и сил учить молодых ребят.

Вам нравится современная молодежь? Старшее поколение обычно ее ругает.

За что ее ругать, если ухудшилась сама система воспитания и образования? Дети с рождения воспитываются в концепции потребительства. Многие студенты коммерческих факультетов искренне считают, что если они заплатили деньги за учебу, то преподаватели в любом случае обязаны выдать им диплом. Конечно, есть немало очень славных ребят, которые усердно учатся и поступают в аспирантуру, чтобы продолжить учебу, несмотря на скромную зарплату аспиранта. Но у руля сегодня стоят олигархи, якобы «академики с трехэтажным образованием», а на деле малограмотные люди, имеющие бедную, нелогичную, несвязную речь, которая выдает такие же мысли. Вместо того чтобы больше читать, заводят себе шубохранилища и, что самое страшное, детей с малых лет учат демонстрировать свою индивидуальность через одежду, прически, часы и гаджеты. Царские дочери, между прочим, посещали гимназию в форменных платьях и фартуках, как и мы в свое время, а уж сильных и ярких личностей среди нас было точно не меньше!

А вы бы кому сказали спасибо за свое воспитание: семье, государству, обществу?

Меня всему научила жизнь. Или гены так отозвались — я не знаю. Захотел и сделал. Я всегда так и жил, и учился, и работал, и хобби занимался. В детстве мама научила меня немецкому языку, и к институту я в совершенстве говорил по-немецки. Английский освоил потом практически самостоятельно — госэкзамен сдал на отлично. В юности окончил парашютную школу, побеждал в соревнованиях по пилотированию купольного парашюта. В свое время очень неплохо играл в шахматы и даже писал стихи — удалось издать небольшой сборник. Родословную свою уже 30 лет изучаю — с кем только не переписывался! Я и теперь поддерживаю связи с российскими, белорусскими и польскими архивами. Через историю своих предков исследую и пишу историю Сибири со времен татаро-монгольских завоеваний до наших дней. Она уже написана, но распечатать пока руки не доходят. Не курю, не пью. Вот разве что угощу вас ликером собственного изобретения. Водительский стаж у меня — 60 лет, и за все время ни одной аварии. Единственное, в чем чувствую себя этаким деревенским дедом, так это в компьютерах. Когда я работал, у нас были только логарифмические линейки, а первая ЭВМ, которую я видел в в Свердловске, занимала целых два этажа. Сейчас я по скайпу общаюсь с родственниками, понемногу осваиваю все эти новые программы.

А еще я считаю, что настоящий мужчина — не тот, у кого дом самый большой, а тот, кто построил его своими руками. В 60 лет я построил на своей даче в Спирино двухэтажный дом, совершенно один — некому было гвоздя мне подать. Сам сделал мебель, и никто мне не верит, что это ручная работа, потому что от фабричных импортных эти стулья не отличить. А ведь плотницкому делу меня никто не учил.

Когда только все успеваете?

Поживите, как и я, 90 лет — поймете, что за эти годы можно очень много сделать.

Существует такое понятие, как дух времени. В чем самое главное отличие духа времени в пору вашей молодости и в наши дни?

Мы росли в военное время, и нас воспитывали как «единицу общества». Эта «соборность» была во всем. Так, на переменках в институте мы бежали на лестничные площадки и пели хорошие, добрые песни. И если человек узнавал новую песню, то он пел ее, а все подхватывали. У нас была общность интересов, и на этом всё держалось. Я живу в Новосибирске почти всю жизнь и помню, как в нашем дворе был фонтан и огромная детская площадка, где ребятишки играли в «штандер» и в «лунки». Мамы с колясками знакомились в этом дворе, и так люди начинали дружить семьями. А сейчас я не чувствую связи с соседним домом и понимаю, как трудно людям, особенно в условиях нынешней неопределенности, жить, не чувствуя опоры под ногами. Переименовывают улицы, площади и даже целые города, сносят дворы и строят парковки. Я не спорю, градостроительство должно идти в ногу со временем. Но нельзя у человека отнимать чувство очага, семьи и родного дома. Понятие «Родина», по большому счету абстрактно, а вот родное крыльцо и знакомые, дорогие сердцу люди вокруг — это и есть Родина, где хочется жить, творить и любить.