Россия – страна промышленных гигантов

СТИЛЬ: Дмитрий, как изменится жизнь россиян после избрания Дональда Трампа президентом? Изменится ли вообще?

ДМИТРИЙ ЕВСТАФЬЕВ: Наша страна была больше вовлечена в эти выборы, чем сами американцы, — и, естественно, большинство россиян болело за Трампа. У меня на даче две пожилые женщины обсуждали данное событие, и одна другой говорит: «Ты понимаешь, главное, кто выиграет Флориду!» Это было бы смешно, если не было так грустно. А если серьезно, в действительности циклы американской внешней политики определяются, не основываясь на ситуации в России, а исходя из глобальной ситуации. Над нами же в России господствует абсолютно нехарактерный для США «прецедент Обамы», который на ровном месте сделал из России самого главного врага для Америки. Во‑первых, мы, постсоветская Россия, оказались в таком положении впервые за всю американскую историю, во‑вторых, нужно понимать, кто такой Барак Обама. Это уникальный президент США, после которого не останется наследства – в политическом аспекте, конечно. В XX веке президентом был чудовищный по американским меркам человек — Ричард Никсон, но даже после него у страны осталось некое наследие. Тогда как после Обамы не останется ничего, потому что люди, в том числе Хилари Клинтон, заинтересованы в том, чтобы уничтожить все, что он сделал. Для россиян избрание Трампа — некое психологическое облегчение, потому что это «уже точно не Обама». А избрание Клинтон означало бы — «наверно, это не Обама».

Какие цели сейчас ставит Трамп в отношении России?

Сколько бы Дональд Трамп ни говорил о нашей стране в своих выступлениях, Россия не является для него приоритетным направлением политики. То, как долго и подробно он рассуждал о наших взаимоотношениях,– это, скорее всего, реакция на то, как сильно была раздута тема России последние несколько лет. Сейчас, с точки зрения внутренней политики США, задачей Трампа является максимальный сброс «экономики политкорректности». У нас это понятие воспринимается упрощенно: негра нельзя называть негром. На самом деле это огромная система социального обременения американского бизнеса, которая является фактически скрытым налогообложением. В подобных условиях серьезный рост экономики практически не возможен. Так вот, Трамп будет стараться каким-то образом изменить данную систему, потому что Обама в свое время усиливал ее все больше. Например, принимая закон о доступном здравоохранении — в народе «Обамакер». Я думаю, что у нынешнего президента США вряд ли получится осуществить задуманное, так как вокруг этой «экономики политкорректности» кормится огромное количество людей, причем не афроамериканцев, а банков, страховых компаний, фармацевтических бизнесов.
С точки зрения внешней политики, Трамп обозначил приоритетом взаимоотношения с Китаем. Когда говорят, что Обама сделал для Китая какие-то уступки, это абсолютная неправда. И вообще, обратите внимание, практически всё, что говорят про Барака Обаму, — неправда или искаженная правда. Вообще Обама — это человек-фейк, про него ничего толком непонятно. Последние пять-шесть лет мы можем наблюдать настоящую торговую войну между США и Китаем, где США просто проиграли. Причем катастрофически. В результате этого все ростки реиндустриализации, которые были посажены при Джордже Буше–младшем, были похоронены. Сейчас Трамп будет решать эти вопросы, он — человек кризиса, он прошел четыре банкротства и два развода — последнее в Америке по тяжести как пять банкротств.
Но еще второй момент: помимо того, что положение нашей страны по отношению к США было так гиперболизировано, существует мнение, что у нас всего два процента мирового ВВП, когда, на самом деле четыре, что очень даже неплохой показатель. Но главное – наши два процента глобального ВВП такие, там и тогда, что они глобально важны. И они оказались неожиданно важны для США. Поэтому Трамп, безусловно, будет иметь с нами дело, но это не стоит у него в приоритете на данный момент.

На данный момент мы тесно сотрудничаем с Китаем, каковы прогнозы этих отношений?

Продолжая тему Америки, стоит упомянуть, как китайцы вывозили новые заводы из США, как говорится, под ключ. А некоторые старые заводы пилили на металлолом. И, глядя на эту ситуацию, мы должны мотать на ус — вот так происходит взаимодействие с китайцами, если им дать полную свободу действий. Китай сделал очень много геоэкономических ошибок, особенно в середине 90‑х годов, но стратегическая линия у них неизменна — стать мастерской мира и иметь на этом деле «ренту количества». Кто-то имеет технологическую ренту, которая в некоторых случаях бессмысленна. Например, с покупателей телефонов BlackBerry взимают значительную технологическую ренту, поскольку в BlackBerry предусмотрен уникальный и удобный мессенджер, который во множестве стран мира просто не работает, но рента-то взимается. В большинстве случаев эту технологическую ренту будут получать американцы. Китайцы стремятся к другому — производить много, а значит — максимально дешево. И единственный человек, который может соперничать с Китаем по этим вопросам,– Ким Чен Ын, у которого все это дешевле еще в пять раз, но здесь они проигрывают в масштабе страны. Поэтому главный претендент на глобальную «ренту количества» Китай — это их стратегия. Конкурировать с ним может только Индия.

А какова наша стратегия?

Для успешного развития страны нам нужно ставить задачу получения ренты эффективности. В лучшем случае через 10 лет в России будет проживать 151–152 миллиона человек, и хорошо бы, если на этот момент примерно 60 миллионов населения работало бы в базовых отраслях промышленности. Наша задача — быть максимально эффективными на экономической арене, совместив элементы количества и качества. Россия — это страна промышленных гигантов, и тут, как ни странно, мы очень похожи на США, в меньшей степени на Китай. Нужен маневр, который сохранит пре-имущества, но выведет нас из-под угрозы прямой конкуренции. А мы всё сидим и про Трампа рассуждаем.
Мир современной экономики совершенно не такой, каким нам его преподносят, за глянцем и наличием набора экономических терминов есть огромный объем системных связей, информации, инсайдов, понимания технологий. Главный кошмар финансового капитализма — это господство беспредметных менеджеров. В условиях глобализации, быстрого инвестиционного роста, доступности кредита «под ноль процентов» менеджер — это человек, который вообще может не знать о том, что продает или чем управляет. И эта беспредметность стратегически страшна. Много ли менеджеров металлургических компаний понимают разницу между марками стали? Думаю, нет. А у меня хоть гуманитарное образование, я смогу ответить на этот вопрос только потому, что во время обучения в университете нас всех водили на УПК — учебно-производственный комбинат, где меня учили на токаря и невольно так вдолбили эту информацию, что я помню ее по сей день. Или иногда я вижу, как по телевизору показывают экономических аналитиков, рассуждающих о нефти, притом что они даже не знают различий между сортами нефти. Понимаете? В тот момент, когда нас заинтересует, как производится сталь, больше, чем американские выборы, можно будет сказать, что в России закончился переходный период.

Как?

Начать решать конкретные проблемы. Починить забор, покрасить дом, образно говоря. Поднять престиж конкретных дел. Понять, что маркетинг — это хорошо, но букеты составлять тоже неплохо. Когда у нас флорист в иерархии станет не намного ниже менеджеров, финансовых консультантов и маркетологов — считайте, что мы на пути к нормальной экономике. Когда инженер, хороший инженер будет более статусной фигурой, чем флорист, значит мы ее построили. Мы сможем выжить только как страна промышленных гигантов, но эти гиганты должны обслужить инженеры, а не визажисты, маркетологи и финансовые консультанты. И сразу всех перестанут интересовать конкретные цифры ВВП, потому что стабильным будет самое главное — загруженность предприятий, количество рабочих мест и заработная плата. А это куда важнее неких абстрактных цифр. Конкретика всегда важнее абстракции.