Сказка для взрослых

СТИЛЬ: Почему вообще появилась идея преобразовать детскую сказку в серьезный, взрослый спектакль?

ИВАН ОРЛОВ: Сейчас мне интересно понять, в чем сила сказки и каким образом она так мощно притягивает людей сегодня. Если обратить внимание на фильмы, выходящие сейчас в прокат, можно заметить, что примерно 40% новинок — это сказочные, волшебные истории, мультфильмы или фэнтези, и многие из этих фильмов сказок откровенно ориентированы на взрослых людей. Значит, взрослым сегодня волшебство нужно не меньше, чем детям. Так почему людям сейчас так нужна сказка? Главная причина, мне кажется, в том, что в нашей обыденной жизни сказки нам сильно не хватает, и желание окунуться в волшебную историю, может быть, откровенное бегство от реальности. Но лично меня сказка интересует еще и по другому поводу… Сказка — это инструмент, позволяющий взглянуть на мою реальную жизнь под другим углом. То есть такая «вымышленная» реальность может помочь разобраться в действительной, неволшебной жизни. И тогда есть надежда, что неволшебная жизнь станет чуть более волшебной, если включатся фантазия, вдохновение, творческое состояние — все то, что и хочет пробудить в нас сказка.

Расскажите о концепции спектакля — в чем его уникальность?

Это история о той же девочке Дороти Лаймена Фрэнка Баума, только в современном мире. Вместо волшебного мира — другой, подсознательный, фантастический мир, вместо сказочных героев — прообразы реальных людей, вместо пути до волшебного замка — путь осознания и принятия. Дороти сама по себе очень творческая личность, она, как и все люди, от рождения наделена этой способностью. Но со временем способность творить у многих притупляется. Так случается и с Дороти — она оказывается в чужом для нее месте среди чужих людей. Ей нелегко смириться с новыми обстоятельствами жизни, принять их. Девочка разочарована во всем, в том числе и в себе, потому перестает видеть в окружающем мире волшебство. Для того чтобы вновь вернуть себе способность смотреть на мир открыто и радостно, ей приходится пройти сложный путь. Осознав это, девочка понимает — она сама может быть волшебницей. Ведь мы и в реальной жизни сначала живем с ощущением, что Дед Мороз существует, а проходят годы, и только мы сами можем стать Дедом Морозом.

Взрослый зритель, безусловно, поймет и проникнется темами, которые рассматриваются в спектакле, но основная публика — это подростки. Эта постановка об абсолютно закрытом человеке, не принимавшем мир из-за случившегося горя, и о том, как он постепенно учится открываться и познавать что-то новое. Такая тема актуальна в любом возрасте, но самый обостренный момент развития человека — это подростковый период: происходит разрушение идеалов, и есть два выхода — закрыться навсегда или научиться видеть волшебство, но уже более серьезного уровня.

Какова главная мысль спектакля? Что вы хотите донести публике?

Волшебство окружает нас всегда, и даже когда нам кажется, что чуда нет, — оно есть, просто для того, чтобы оно было, волшебниками должны становиться мы сами.

Что значит для вас как для творческого человека состояние кризиса в нашей стране?

События, происходящие в России, я пытался осознать по неким меркам морали: кто прав, а кто виноват, кто хороший, а кто плохой, — и понял, что до конца разобраться в этом невозможно. В любом случае я остаюсь в дураках. Тогда возникла мысль — а зачем тогда сейчас тратить на это время? Я безусловно убежден, что каждый гражданин нашей страны должен знать и понимать все, что происходит вокруг, и вырабатывать к этому определенное отношение. Но мы прежде всего должны начать больше сопереживать тем людям, которые в силу обстоятельств находятся в сложной жизненной ситуации. Главная проблема, не только нынешнего положения, а в целом, — люди перестали сопереживать и сочувствовать друг другу. И когда возникают экстренные ситуации, такие как военные действия, мы сразу начинаем искать виноватого или давать оценки, правильно это или нет, но мы совсем забываем о том, что в результате этого события пострадали люди, такие же, как мы. Вопрос в том, как мы сейчас можем повлиять на окружающие события? Единственное, что мы можем делать, — не взращивать в себе ненависть и помогать тем, кто в этом нуждается. А задача театра — напомнить людям о том, что самое важное в жизни – это умение любить, чувствовать и сопереживать.

А есть ли у вас кумиры?

Кумиров, наверное, нет, но есть люди, которые могут меня вдохновить, и получилось так, что большая часть из них сейчас меня окружают. Они могут быть далеко не режиссерами, а просто близкими людьми, у которых я ежедневно пытаюсь чему-то научиться. Но, конечно, есть и фантастические, гениальные личности, которые жили или живут, вдохновляя меня на новые дела. Происходит так, что любой из авторов, в которого я погружаюсь во время постановки спектакля, на какой-то момент становится для меня очень важной фигурой, я невольно начинаю сравнивать свои жизненные взгляды с его, и мои взгляды обогащаются. Так было с Шекспиром, когда я делал «Двенадцатую ночь», так же произошло, когда я начал изучать жизнь Баума: он стал для меня живым человеком, я веду с ним диалог, который уже шире сюжета спектакля. А современных режиссеров, тех, которые мне близки по мироощущению, совсем немного. Мне понятно, что делают Бутусов, Богомолов, а в новосибирском «Глобусе» мне интересен путь, которым идет Алексей Крикливый.

То есть человека, на которого я бы хотел быть похож, нет, но есть это множество талантливейших людей, которые что-то создают вокруг меня, вдохновляя двигаться дальше.

Каким вы себя видите через пять, десять лет?

Высоким, улыбающимся, в костюме, с рюкзаком, полным непоставленных пьес… И с таким же рюкзаком уже поставленных… неважно, в каком городе… Каким-то определенно счастливым человеком.

Был ли у вас опыт постановки спектаклей в зарубежных странах?

В этом году выдалось съездить в Мадрид, на лабораторию, которую организовывал МХТ имени А. П. Чехова, и сделать спектакль «Иллюзии» по пьесе И. Вырыпаева. Главным открытием этой поездки стали артисты. Влюбился в этих людей. И оказалось, что актеры по своей сути в разных странах ничем не отличаются, или, может быть, мне повезло и испанцы с русскими просто очень близки по духу. Но есть существенные различия в организации театрального процесса. Если у нас репертуарный театр, где служат, где существует постоянная труппа, то там театр проектный и артисты собираются вместе для того, чтобы реализовать какую-то одну постановку, а далее — уходят в свободный полет. И мне кажется, что наш репертуарный театр мудрее и продуктивнее, потому что он создает некое пространство, объединяющее людей, он учит ответственности. Ответственности за людей вокруг. Сейчас говорят о кризисе репертуарного театра в России. Я считаю, что нам такая форма театра просто необходима, потому что наши люди не смогут существовать в свободном режиме проектов. Нам нужно объединяться, мы в этом нуждаемся.