Нам всем нужно немножко нежности…

СТИЛЬ: Ивон, берлинские пивные, играющие дети, городские пейзажи — Хельга Парис снимала то же самое, что практически каждый из нас инстаграмит каждый день. В чем разница?

ИВОН ШАБРОВСКИ: Современные фотографии в журналах и соцсетях слишком перегружены информацией. У них изначально есть какая-то функция – зацепить внимание человека, убедить его в чем-либо. Хельга Парис тоже много снимала для журналов, но она никогда не пыталась вложить в умы зрителей некое готовое решение, навязать ту или иную точку зрения. Ее снимки — это наблюдения «на уровне глаз», в которые вы можете войти, а потом выйти из них. Затем вернуться и снова выйти — и остаться при этом цельным человеком. И в этом главное отличие фотографий Хельги Парис от медийных фото, которые создаются для того, чтобы манипулировать зрителем.

А как же авторское видение, художественный «посыл»?

Технику Хельги Парис эксперты называли «нежным взглядом на мир». Я бы сказала, что каждый снимок пронизан глубокой эмпатией, сердечным вниманием и человечностью. В данном случае фотограф — это наблюдатель, который не вторгается в природу вещей, но погружается в сам процесс производства снимка. Например, Хельга Парис, прежде чем сделать фото, предпочитала находиться в выбранном ею пространстве, понаблюдать за людьми и объектами. Также и зритель, глядя на фото, должен дать себе время подумать, что он сам понимает под этим изображением. Свобода понимания, бережное отношение к человеку, отсутствие манипуляций его чувствами — это то, что сегодня во многом утрачено.

Почему? Сегодня ведь каждый имеет возможность фотографировать то, что видит «на уровне глаз». Значит, мы должны лучше понимать человеческую природу.

Предпосылки к фотографии очень разные. У Хельги есть серия автопортретов, в которых она продолжает традицию, уходящую корнями в XV век, — взгляд человека на самого себя. Причем со стороны, ведь фотографировала она себя в зеркале. От современных селфи, которые являются следствием потребности человека в самодемонстрации, ее работы отличаются тем, что они были сделаны не для публикации. Первый автопортрет был сделан Хельгой в 43 года: мать-одиночка, уставшая духовно и физически, она пытается анализировать изменения, происходящие в ней. Более 20 лет она вела фотографический дневник, фиксирующий ее эволюцию как личности и как художника, и только сейчас решилась его опубликовать. Сейчас люди в основном руководствуются импульсом — побыстрее сделать фото и представить на суд общественности: вот он я!

Это плохо?

Нет, но вопрос в том, что это значит? Почему в современном обществе фотографии важнее реальности, важнее самого человека? Что происходит с нами, если мы нуждаемся именно в зрительной коммуникации, и что мы хотим передать с помощью изображений? Я, например, три дня нахожусь в вашем городе и все думаю, зачем этот огромный памятник Ленину перед оперным театром? Он ведь ежедневно несет какой-то мощный посыл жителям и гостям города.

Может быть, возвращаемся к первобытному состоянию, когда изображение было первично?

Если это так, то уже не смешно. Потребность видеть свое изображение у людей была всегда, но в таких объемах, как сейчас, она ведет к упрощению во всем — в письме, в речи и в искусстве, которое я воспринимаю как язык. Я думаю, это связано с тем, что раньше живопись и фото были доступны только «большим людям» — портреты дворян, фотографии президентов и культурных деятелей. А сейчас «большим человеком» может ощутить себя каждый — этакая глобальная демократия на просторах соцсетей, которая, на самом деле, подменяет понятия и делает наши эмоции и наше воображение более линейными, примитивными. Чтобы этого не происходило, не надо превращать фотографию в бесконечную вымученную рекламу — себя или своего продукта. Нам всем нужно немножко легкости, нежности и отношения к человеку как к человеку.