Продлись, мгновенье, ты прекрасно!

СТИЛЬ: Искусство, в частности кино, так или иначе отображает происходящую в стране ситуацию. Какие проблемы сегодня поднимаются режиссерами в Польше?

КШИШТОФ ЗАНУССИ: Кинематограф, безусловно, отражает действительность каждого государства, но происходит это с опозданием. Стихотворение может быть написано за одну ночь, роман в течение недели, театральные постановки, которые в XIX веке провоцировали настоящие революции, ставятся за две недели — а на создание фильма уходит примерно полтора года. Сейчас, после восьми лет определенной стабильности, в нашей стране происходят некие политические перемены, которые на самом деле мы сами не до конца понимаем. То, что сейчас мы видим в кино, — это образ современной Польши, каковой мы ее до сих пор чувствуем. Из тех картин, которые напрямую это показывают, можно выделить фильм Анджея Вайды «Валенса» — это одно из тех творений, которые называют «невозможными». Кино о жизни президента Польши Леха Валенсы. Режиссер достаточно критически подошел к своему герою, показав его в совершенно различных проявлениях, о которых, возможно, никто не предполагал. Леха предстает эгоцентричным, нескромным, смешным и даже иногда глупым — но несмотря ни на что в фильме превосходно отображено то, что мы обязаны этому человеку нашей свободой.

Сейчас в каждой европейской стране актуальна тема беженцев — европейские режиссеры используют ее для сюжетов кинофильмов. Как эта тема касается Польши?

Несмотря на то, что большое количество беженцев появились в европейских странах сравнительно недавно, сама проблема гораздо старше. Процесс глобализации, взаимосвязи между разными странами безумно приблизил нас друг к другу, но «контрасты» все равно остались. Мы готовы делиться нашими богатствами, но не в таких объемах, в каких требуют от нас иммигранты. Ведь все население Африки и половина Азии готовы переехать в Европу. Но как нам жить? Не пускать? Стрелять? Или вкладывать огромные деньги в развитие их государств, чтобы они смогли найти выход из создавшейся ситуации на своей земле? Это ведь все на уровне этики — и это прежде всего проблема нравственности. Нравственности «богатого мира», который вырастил свое состояние в нескольких поколениях за счет постоянной плодотворной работы, а теперь не хочет так легко это отдавать. Потому что это благосостояние не с неба упало — ведь работа шла не годами, а целыми столетиями. Об этом все забывают. Тут приходят иммигранты и хотят жить на том же самом уровне, на котором находимся мы. В Америке эта проблема не стоит так остро, безусловно, к ним тоже идет непрерывный поток иммигрантов из Мексики, но на самом деле Америка — это ведь страна беженцев. Государство основано на европейских иммигрантах. Поэтому для них это старая история, а для нас пока еще новая и не совсем изведанная.

Как вы считаете, будущее за американскими или европейскими кинокартинами?

Существует несколько американских фильмов, которые действительно достойны уважения, но все остальное — это массовка, поп-культура. Как отличить хорошее и качественное произведение искусства? Можно по такому критерию: как чувствуете себя после того, как вы соприкоснулись с ним? Будь то фильм, картина, стихотворение, музыка. Если вы ощущаете себя мудрее, начинаете более глубоко переживать свою собственную жизнь — значит, это хорошее произведение. А если вы остались такими, какими были до просмотра, — это было бесполезно проведенное время. В Европе, возможно, мы более амбициозно подходим к созданию киношедевров, но в то же время у нас случается довольно много неудач, и надо это признать. Не всё, что намеревали сделать высокой культурой, таковой стало.

Вы больше оптимист или пессимист по жизни?

Это, наверное, больше связано с гормонами — каково их состояние в моем организме (смеется). Говоря серьезно, мое видение жизни уже выше оптимизма и пессимизма, здесь речь заходит о том, насколько я чувствую и верю, что мое существование имеет смысл. Если все-таки имеет, значит, я в какой-то степени верующий человек, неважно, к какому высшему существу эта вера направлена. Я чувствую, что наша жизнь не может быть бессмысленна, иначе это уже отчаяние, которое не приведет ни к чему хорошему.

Каков ваш смысл существования?

Возможно, я скажу банально, но я воспитывался христианской религией, где принято смысл существования называть спасением. И это значит — дойти в моей жизни до момента, естественно — смерти, где я верю, что смогу уйти в другой размер и пространство. Об этом говорит не только религия, но и физика. Сейчас уже доказано — это не просто абстрактные предположения; прямых доказательств данному факту нет, но возможность есть.

У вас есть какая-то социальная миссия?

Я бы сказал — да. Не нужно отрицать подобные вещи, хотя это звучит несколько претенциозно. Скоро выходит моя книга, там есть небольшая притча, которую я узнал в России. Она о том, как умер такой маленький, ничем не примечательный человек. Святой Петр провожает его в рай, а человек спрашивает: «Для чего была моя жизнь?», апостол смотрит на него и говорит: «Помнишь, ты когда-то давно был в одном гостиничном ресторане и там один из молодых людей попросил тебя передать сахар? Ты передал — в этом и была твоя задача». Конечно, обидно такое услышать, но иногда полезно. Я не знаю, для чего нужен этому миру, но пока что я точно уверен, что нужен. — Может быть, из этого возникнет что-то масштабное, а может быть, просто — сахар, но даже это хорошо.

Вы говорили, что ни один из ваших фильмов не ушел, как говорится, «на полку». В чем секрет такого успеха?

Самое главное — сделать все, что в моих силах. Не обошлось здесь и без элемента удачи, но на этот фактор я повлиять не могу. Существует множество вариантов того, как сложилась бы моя жизнь при иных раскладах, — я благодарен тому, что все происходит именно так, как сейчас, для меня это счастье.

Что вас вдохновляет в жизни, а что наоборот — утомляет?

Скажу практически церковным языком — меня вдохновляют красивые поступки. Это и красивые люди, те, которые могут сделать шаг, пересекающий их природные ограничения, способные любить. И неважно, к чему или кому эта любовь обращена — человеку, собаке, цветку, — главное, что в эти моменты люди выходят за свои собственные рамки. А утомляет меня безнадежная глупость. Люди постоянно совершают миллионы одних и тех же ошибок, снова и снова… Это доводит до отчаяния! (Смеется.)

В одном из интервью вы говорите, что не приемлете медленный темп жизни и сами всегда живете в интенсивном ритме…

Не совсем так, можно и в медленном ритме жить красиво. И я не всегда поддерживаю высокий темп, могу и затормозить, даже раз в несколько лет я бываю в монастырях, где могу безмолвно просидеть не один день — при этом чувствуя себя комфортно. Не обязательно постоянно бежать, но все нужно переживать интенсивно, в том числе молчание и тишину. И даже отдых должен быть насыщенным — расслабляться сильно, глубоко, эмоционально. Самое страшное, когда человек пропускает свою жизнь, как песок между пальцами.

Стоя на вершине своего успеха, что собираетесь делать дальше?

На этот вопрос отвечу цитатой из произведения Иоганна Вольфганга фон Гете: «Продлись, мгновенье, ты прекрасно!»