Годен к полетам в любых условиях…

СТИЛЬ: Александр Михайлович, как ваша жизнь связана с космосом?

АЛЕКСАНДР ТИМОФЕЕВ: Пилотируемой космонавтикой в той или иной форме я занимаюсь 35 лет. В прошлом — инструктор отряда космонавтов по действиям экипажа в экстремальных ситуациях. Знаю почти всех российских космонавтов, кроме, может быть, самых молодых. К сожалению, не знал Гагарина, Комарова, Волкова, Пацаева и Добровольского, они погибли до того, как я пришел в отряд. Многих я учил выживать, когда надо было выживать: в космосе очень много неожиданностей, с которыми надо справляться в режиме реального времени, и выживет ли хотя бы один член экипажа — это зависит от подготовки ребят. Сегодня я как эксперт занимаюсь тем, что называется «популяризацией космоса».

Давайте популяризуем космос среди наших читателей.

Тогда начнем с небольшого экскурса в историю. Одним из первых животных, выведенных на орбиту Земли в СССР, была собака Лайка. У нас тогда в космос летали собаки, а у американцев обезьяны, они их называли почему-то Альберт 1, Альберт 2, Альберт 3. Два первых погибли. Третий Альберт вернулся с орбиты на Землю, но через сутки умер от разрыва сердца. Собаки тоже погибали если не на старте, то во время полета. Когда Гагарин садился в корабль, он знал, что до него было семь пусков, из них три неудачных. Один из соратников Королева, Черток Б. Е., сопровождавший этот старт, потом говорил: «Сейчас мы бы ни за что не подписали документы на разрешение полета». А тогда подписали, и 27 летний парень написал завещание, сел и полетел. В космосе он провел 120 минут и выполнил все свои задачи, хотя по возвращении выяснилось, что он не очень хорошо перенес полет. А вот Герман Титов провел в космосе уже 20 часов: работал, спал — и тогда стало ясно, что человек может что-то делать за пределами Земли.

Что именно он там делает?

Еще когда американцы летали на Луну, было изобретено порядка четырнадцати новинок, которые потом вошли в нашу жизнь: липучки на одежде, тефлоновое покрытие и так далее. Со временем в нашу жизнь вошли спутниковые технологии: телевидение, связь, интернет, геолокация и так далее. Сегодня спектр работы космонавтов очень широк. Владимир Александрович Джанибеков рассказывал нам, как отслеживаются из космоса по масляным следам крупные косяки рыбы, а по характерному шлейфу возможно отследить и подводную лодку. Александр Серебров вовремя сфотографировал геологический разлом в том месте, где собирались строить АЭС в Крыму. Проект закрыли. Видно из космоса и пожары, и многое другое. Российская академия наук ставит перед космонавтами задачи, связанные с исследованием Земли и освоением других планет. Технически и физически мы готовы осваивать Луну, в перспективе — Марс. Луна интересна с трех точек зрения: научной, военно-стратегической (она очень медленно вращается вокруг своей оси, и оттуда можно видеть все, что происходит на Земле) и промышленной, конечно. Хотя, что там осваивать и кому все это будет принадлежать, пока непонятно, потому что международного права по космосу нет, есть только договор, который соблюдают некоторые страны.

В числе крупнейших космических держав сегодня Россия, США, Китай, Индия, Япония, есть еще Европейское космическое агентство. Кто «впереди планеты всей»?

Однозначно нельзя сказать. Американцы «подтащили» дальний космос ближе к нам: запустили «Хаббл», и теперь мы видим фотографии сверхдальних галактик — тут они одни из первых. Однако в России тоже есть люди, увлеченные небом, тоже снимают галактики. На днях сотрудник Новосибирского планетария Евгений Тихонов опубликовал фотографии удивительной галактики. Но в целом — мы летаем в космос, американцы летают в космос, китайцы очень быстро развиваются, и у них есть очень сильные разработки, Индия тоже серьезно смотрит на звезды. К сожалению, политика во всем этом начинает играть большую роль, чем нужно, хотя сами космонавты космос политизировать не хотят. Они говорят, что на МКС нет политических моментов, вся фотоаппаратура общая: сегодня ты пользуешься, завтра я. Если ты не вовремя залетаешь в отсек, где ведутся секретные работы, тебе тактично намекнут, что сейчас твоя помощь не нужна. Естественно, существует и взаимопомощь. Антон Шкаплеров рассказывал, как однажды ночью командир американского экипажа предупредил нас: «Антон, вставайте быстро, в нас что-то летит!» Весь российский экипаж был поднят по команде и эвакуирован в космический корабль, чтобы в случае попадания космического мусора в станцию космонавты смогли улететь на Землю.
Кстати, российский космонавт Салижан Шарипов недавно рассказывал нам о своем опыте полетов на российском корабле и американском шаттле. Говорит, подниматься лучше в российском корабле, так как у нас система многоступенчатая и во время отсоединения ступеней космонавт отдыхает от перегрузок, а у американцев огромная сила давит на человека до самого окончания момента выведения на орбиту. Посадка же мягче на американском шаттле — у нас перегрузки при спуске могут достигать в нештатном режиме и 10 g. Как говорят космонавты, испытавшие это на себе: «Как будто тебе на грудь трактор поставили». Зато — и это принципиально важно! — у нас существует возможность эвакуации экипажа корабля в любой момент, начиная со старта, заканчивая выведением на орбиту. У американцев эта система не отработана до конца, там никуда не денешься. Но в целом вероятность возвращения из космоса составляет 97%.

Не так уж страшно!

И все-таки это довольно опасно. У нас Россиян в космос слетал 121 человек, а всего в мире 544, и все ребята возвращаются измотанными. Как мы говорим между собой, в отряд космонавтов ты приходишь практически здоровым, а уходишь — с направлением на операцию. А что значит вердикт «здоров» при отборе в космонавты я вам рассказывать не буду. Скажу только, что нашу комиссию не прошли даже альпинисты, покорявшие Эверест, ребята, дошедшие до Северного полюса, и водолазы ВМС, поднимавшие со дна моря подлодку «Курск». Герой Советского Союза, выходивший на лету из горящего вертолета, не выдержал испытаний в затапливаемом аппарате в пятибалльный шторм. Аппарат маленький, тесный, и когда он стал тонуть, у парня началась боязнь замкнутого пространства. А для нас это была обычная работа.

За нее хотя бы платят достойно?

Пожалуй, зарплату космонавта я вам озвучивать не буду — больше, конечно, чем у менеджера среднего звена, но не так-то и много.

А один день космонавта на орбите сколько стоит?

Человек, работающий на МКС в штатном режиме, в день потребляет 4 кг «рабочего тела»: воздух, еда, питье, одежда и т. д. Доставка 1 кг груза на МКС стоит от 15 до 20 тысяч долларов, вот и считайте. Доставить на станцию человека и привезти его обратно стоит дороже — недавно мы продали американцам место на космическом корабле за 74 миллиона долларов. И я думаю, что из-за развития технологий, необходимости постоянно менять старую технику на более прогрессивную космос будет только дорожать.

Расскажите о своей работе в пилотируемой космонавтике.

Нам, испытателям, в СССР платили тогда хорошо если 140 рублей в месяц (смеется). Да и как иначе, если в Новосибирском музее лежит моя медицинская справка: «Годен ко всем видам воздействий, к работе в любых условиях среды, к полетам на всех видах летательных аппаратов», — и круглая печать Минздрава СССР. Сами понимаете, испытателей было не так много, потому что здоровья такая работа не прибавляет. Но мы гордились своей работой и причастностью к историческим проектам. Шестнадцать лет я отдал орбитальной станции «Мир», своими глазами видел старт и посадку космического корабля «Буран» и очень благодарен за это судьбе. «Буран» был потрясающей машиной, которой мы очень, мягко говоря, удивили американцев и весь мир. Жаль, что проект не получил развития. Столько еще было всего, что впору писать книгу воспоминаний, ведь даже мои близкие до сих пор еще не все знают, где я был и что делал: когда мы уходили на полигон, связи не было. Это сейчас по мобильному можно хоть из космоса звонить, правда, я до сих пор боюсь звонков после одиннадцати вечера. Это у нас правило такое было: звонок после 23.00 — значит, что-то случилось. Но телефон никогда не отключаю, это профессиональная привычка: вдруг что-то произошло и нужно выйти на связь.

Есть место на такой опасной работе суевериям или религии?

Расскажу вам один случай. Мы проверяли на устойчивость и плавучесть спускаемый аппарат в бассейне НПО «Энергия». Задача — эвакуироваться из аппарата в нештатной ситуации, когда люки открыты, два парашютных отсека затоплены, аппарат лежит на боку. Первые две попытки прошли нормально, а на третий раз я попытался (должен был) эвакуироваться уже не в гидрокостюме, а в полетном скафандре. У скафандра на рукавах есть шнуровка, и когда я уже начал вылезать из аппарата, то зацепился за что-то этой шнуровкой! Лежу я на спине, в открытый люк идет вода, аппарат быстро заполняется, а я ни порвать, ни вытащить руку не могу: невозможно сделать это в скафандре. Мог утонуть за две минуты. Ко мне подплыл другой испытатель, помог освободить руку, я отцепился и выскочил. Потом причину зацепа выяснили, но мы ничего этого предвидеть не могли, потому что всегда были первыми. Таких ситуаций было столько, что у вас диктофона не хватит. В подобных случаях, конечно, молишься всем богам, но больше всего я боялся, что на моих похоронах будет плакать матушка. А вообще, испытатели и космонавты – очень суеверные люди. В Звездном городке нет квартиры № 13, есть 12а, а тринадцатого числа не происходят пуски и так далее.

Какие задачи стоят перед вами на тех должностях, которые вы занимаете сегодня?

Уже несколько лет мы работаем над большим проектом, в котором принимали участие Владимир Филиппович Городецкий и Анатолий Евгеньевич Локоть. Мы хотим привезти в город спускаемый аппарат, который побывал в космосе, сделать его посещаемым. Сегодня в НСО есть макет космического аппарата, на аналогичном летал Гагарин, находится в Коченево: в свое время на нем проводились испытания, пушка стреляла по корпусу аппарата микрометеоритами — ее сделал Лаврентьев со своей командой в Институте гидродинамики по просьбе Королева. Но как только мы задумали поставить космический аппарат к нашему планетарию, Вексельберг купил аналогичный за 3 миллиона долларов и подарил московскому планетарию. Естественно, коченевский аппарат сразу приобрел известную ценность – коммерсанты хотели продать, спасибо ребятам из ФСБ — отстояли. Хорошо, что он стоит сегодня в Коченево и никто не сможет его перепродать за доллары.

А зачем здесь такой аппарат?

Как же, это штука, которая реально летала в космосе! Представляете, как будут гореть глаза у ребят, которые будут туда заходить! Люк закроем, окна закроем — и уже другие ощущения. Я был в Японии, и там на аукционе мы тоже продавали спускаемый аппарат, и одной девочке подарили мешочек, побывавший в космосе, в котором было что-то из неприкосновенного запаса, — вы не представляете, что с ней было! Она просто летала! Понимаете, сейчас детей трудно чем-либо удивить, а мы еще можем рассказывать и показывать такие вещи, которые позволят им посмотреть на мир по-другому. И потом, я работаю в Новосибирске уже 17 лет — должен же что-то сделать для города. Подключу все свои связи, всех друзей-космонавтов — даст Бог, получится. Я очень благодарен руководству Новосибирска за то, что оно понимает, что это и зачем нужно.

Затем, чтобы мальчишки снова мечтали стать космонавтами?

Конечно. Сегодня только в Новосибирском планетарии мы рассказываем о космосе. И когда на VII съезде Российской федерации космонавтики я рассказал, что мы уже провели через планетарий полмиллиона людей, из них 300 тысяч детей, зал зааплодировал. Потому что, откровенно говоря, интерес к космонавтике в России падает. В один из питерских университетов поступают парни на факультет ракетостроения, им показывают портреты Циолковского и Королева — на Циолковского сказали: «Менделеев», Королева никто не вспомнил. И это неудивительно. У нас рядом с планетарием есть военное училище, где я читал выпускникам лекцию. Знаете, сколько из трехсот человек там учили в школе астрономию? Три. И были они из Бурятии. Поэтому нужно рассказывать, показывать, делать все что угодно!

Фильмы, которые показывают сегодня на большом экране о космосе, наверняка интересное кино.

Ой, не говорите мне об этих фильмах. Дочка мне из Москвы звонит: «Папа, посмотри «Притяжение». Прокомментируй». Да не могу я это смотреть! Или голливудский фильм «Марсианин» — вы знаете, кто стал прототипом этого человека? Наш космонавт Максим Сураев, который не раз говорил об этом в эфире у Владимира Соловьева. Так вышло, что при стечении ряда обстоятельств, Максим остался один на станции на два месяца — жил и работал в полном одиночестве. Когда вернулся, стали разворачивать этот сюжет с нашими сценаристами, но денег, как всегда, не хватило, и сценарий попал в США.  Далеко от реальности.

Как по-вашему, на государственном уровне есть понимание того, как должна развиваться космическая индустрия?

Мне нравится процесс, который идет сейчас. В космической отрасли у нас в большинстве пожилые люди — на том же VII съезде Федерации было четыреста человек, большинство в возрасте 60, 65, 67 лет. А молодые ребята только начинают расти, поэтому среднего звена у нас нет. И вот сейчас моего хорошего приятеля в 28 лет назначили заместителем начальника центра на одном из основных предприятий Роскосмоса — семьдесят человек у него в подчинении, и он действительно профессионал. Сейчас государство ищет таких ребят, и, к счастью, они есть.

Приятно, что и политические амбиции государства влияют на отрасль не так, как раньше. В СССР много запусков надо было приурочить к очередному съезду или к какой-то дате — специалистов часто не слушали. А тут, когда последний раз что-то там не стартовало и об этом доложили Путину, первое, что он сказал: «Ребята, работайте». Головы не полетели, с ошибкой разобрались. Пусть все происходит не так быстро, как хотелось бы, но в свое время было очень многое разрушено, а строить всегда гораздо труднее, чем ломать.

Александр Михайлович, и все-таки, почему, несмотря на все трудности, человек так стремится в космос?

Наверное, это другая сторона жизни, которую хочется познать. И потом, в космосе очень красиво. Космонавт Александр Баландин, находясь в космосе, нарисовал несколько десятков картин. Земля из космоса завораживающе прекрасна, а если, пролетая в тени Земли, прильнуть к иллюминатору, то открывается потрясающий вид на звезды. Про эффект терминатора космонавт Александр Иванченков говорил так: «Мы на Земле показываем фотографии восхода Солнца над горизонтом, но на них нет даже одной сотой доли цветов, которые есть в космосе». Так что мечта о космосе — это самая красивая мечта, которую только можно себе представить.