Плен как инъекция свободы

СТИЛЬ: Константин, как получилось, что ты оказался в плену?

КОНСТАНТИН ЖУРАВЛЕВ: В 2010 году во время кругосветного путешествия я три дня прожил в пустыне Сахара, где впервые ощутил глубину одиночества, причем не отрешенности от мира, а именно здорового, осмысленного одиночества. Через три года почувствовал, что хочу повторить этот опыт — уйти от привычного общения, технологий и побыть там, где только я и песок.

Но ведь для этого не обязательно ехать через Сирию.

Это было намеренное решение. Помню, когда весной 2013 года я приехал к родителям на дачу и мельком увидел в новостях известие о том, что в Сирии война, то испытал внутреннюю боль. Родители в это время привычно суетились, что-то обсуждали. Как заметил Ремарк, «смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика». Я же лично знал многих людей из Сирии, с которыми познакомился во время кругосветки, и понял, что должен пройти через эту страну, чтобы соприкоснуться с болью ее жителей.

В октябре 2013 года я подошел к КПП на турецко-сирийской границе. Пограничники в Турции сразу оценили ситуацию и стали отговаривать переходить границу. Но… они не владели английским языком, а я — турецким. Я понимал, что в Сирии идет война, но не знал, что есть Сирийская армия, которую поддерживает Россия, а есть оппозиция в виде Свободной армии и именно на ее территории я перехожу границу. В итоге мне поставили штамп в паспорте, а уже на сирийской стороне попросили оставить личные вещи и отвезли в деревню, которая находилась километрах в двадцати от границы. Там я оказался в тюрьме, как мне сказали, на три–четыре дня. Потом срок увеличился до недели, затем — до нескольких месяцев… Изначально подозревали в том, что я шпион спецслужб, но в считаные дни эти сомнения развеялись. И все же им было выгодно представлять меня как шпиона.

Какой опыт ты получил во время трех лет плена?

Когда ты изолирован от мира, не остается ничего другого, как сидеть и думать. Обычная повседневная жизнь — это поток событий, дел, информации… Во всем этом потоке мы воспринимаем мир довольно плоско, но как только этот поток перекрыт и ты начинаешь осознанно вглядываться в детали, то включается «взгляд-3D» и всё вокруг приобретает объем. Таким образом я пересмотрел и поменял многие ценности и взгляды на жизнь, а также осознал ошибки. Во вторых, я изнутри увидел, что значит тюрьма — как те или иные люди, начиная с шестнадцатилетних подростков и заканчивая стариками, проявляют себя в условиях заключения. Среди них были местные жители, причисляющие себя к Свободной армии, военнопленные солдаты, шпионы, сотрудники спецслужб, работающие на армию президента, солдаты и боевики ИГИЛа (прим.: деятельность организации запрещена в России). В первые месяцы, проведенные в одиночной камере, я написал около 80 стихотворений. Вот одно из них:

Послушай, Боже, я оставил позади
Работу, дом, друзей, уют
И без любви, закрыв глаза,
Я шел туда, куда ты звал.
А ты завел меня в песчаный перевал.
Лишил всего и двери запер на замки,
Почистив крыльями чужие сапоги.

Плен дал мне колоссальный опыт, хотя не скажу, что мои убеждения изменились кардинально: есть внутренняя основа, на которую накладываются новые взгляды, делая нас более целостными. Все это происходит тогда, когда человек прислушивается к себе и идет по своему пути, поэтому если я вновь услышу зов сердца, говорящего, что я должен что-то сделать, то, скорее всего, сделаю это. Нужно уметь доверять своему внутреннему голосу, но в то же время важно отличать мимолетную прихоть от глубокого настойчивого желания, которое не проходит через нескольких дней, недель или месяцев.

То есть ты не жалеешь о том времени, которое провел в плену?

Конечно, у меня не было планов приехать в Сирию и остаться там в плену, но я рад, что получил этот опыт: он стал для меня одним из самых ценных. Несколько лет назад я размышлял о том, как живут люди в заключении и в условиях войны. Вот, видимо, в небесной канцелярии распорядились так, чтобы я получил этот опыт «два в одном», причем с полным погружением на три года.

В последние восемь дней перед освобождением я находился в наручниках, но именно эти дни дали мощную инъекцию свободы. Причем из шприца не меньшего размера, как для героя Моргунова в «Кавказской пленнице».
Получается, чем меньше свободы физической, тем больше свободы внутренней?

Когда человек становится внутренне свободным? Когда он освобождается от всего, что его отягощает: от привычек, привязанностей к вещам, людям, образу жизни, событиям — в плену у меня забрали абсолютно все. И пусть мои ноги и руки затекали от наручников, но у меня уже абсолютно не было страха, была лишь надежда.

Но ведь теперь ты можешь гораздо больше, чем тогда. Разве это не свобода?

Главное – не внешние возможности, а то, что ты сам чувствуешь. Почему я в 2008 году уволился из научно-производственного центра, где пять лет моделировал энергоснабжение космических полетов?! Потому что стал ощущать себя «офисным планктоном». Жажда свободы раскрыла во мне путешественника. Как сказал Сартр, человек обречен на свободу. Но недавно я осознал, что, вернувшись домой, стал «домашним планктоном». Понимаешь?! И ведь очень многие так живут всю жизнь.

В одном из видеокомментариев твоя мама заметила, что после плена глаза у тебя стали более взрослые и опытные. Видимо, стал мудрее?

Возможно, и теперь мне нужно приложить усилия, чтобы снова стать ребенком и избавиться от некоторых внутренних ограничений. Например, я уже подумаю, прежде чем надеть оранжевые штаны или пойти босиком. А после кругосветного путешествия я делал это внутренне свободно и непринужденно. Кстати, находясь в плену, я поднимал себе настроение тем, что бегал (даже если была возможность бегать только на месте) и пел советские детские песни: «От улыбки хмурый день светлей», «Облака — белогривые лошадки», «Про Красную Шапочку». Хотя не могу сказать, что у меня постоянно было упадническое настроение. Конечно, первое время было трудно привыкнуть к новым условиям жизни — хотелось ломать стены. Потом я стал воспринимать плен как некую командировку, данную Вселенной, и смирился. Решил, что как выполню некое «задание», так и освобожусь. Тем более что в Египет я отправлялся за духовной практикой, так почему бы не попробовать попрактиковаться здесь? Нужно быть всегда благодарным сложившейся ситуации, какой бы тяжелой она ни была. В итоге я принял новые условия без какого-то психологического насилия над собой. А когда ты принимаешь ту или иную сложившуюся ситуацию, то можешь использовать ее в своих интересах. Так получилось и со мной. За три года я территориально сменил пять мест и 21 камеру, среди которых были как общие, так и одиночные размером 2,2 м на 2,2 м. Там я жил в собственных мирах, поэтому вернулся домой счастливым, а не покореженным. Попадая на новое место, я сразу по мере возможности наводил в камере порядок, иногда раскрашивал серые стены раствором земли, которая в Сирии имеет теплый бордовый оттенок. Кормили, кстати, вполне хорошо для этих мест — заключенные порой даже выбрасывали остатки еды. Стоит отметить, что на протяжении всех трех лет ко мне, в отличие от других пленников, относились деликатно.

Почему?

Видимо, потому, что знали о моей невиновности. К тому же я сам всегда открыт сердцем, думаю, это чувствуется. В первые месяцы в камере было ужасно холодно, и начальник тюрьмы перевел меня в солдатскую комнату, где был обогреватель и телевизор. Там я посмотрел фильм «Побег из Шоушенка» на английском языке, а уже позже и на русском. Мне запомнилась фраза бывалого тюремщика молодому: «Сначала ты эти стены ненавидишь, потом привыкаешь, а потом не можешь без них жить». Иногда, конечно, были моменты, когда казалось, что весь мир про тебя забыл. И для меня очень ценно, что тысячи людей со всего мира искренне переживали, пытались поддержать меня и родителей, писали петиции — огромнейшее им за это спасибо.

Благодаря чему тебя все-таки освободили?

Я не знаю точно. Все это время сирийцы хотели только обмен, и, видимо, они о чем-то договорились. И то, что меня освободили только через три года — это нормально, процесс освобождения из сирийского плена даже для местных жителей может длиться годами.

Костя, над какими проектами ты работаешь сейчас?

Недавно начала работу моя лавка фотокартин, сделанных в кругосветном путешествии, параллельно провожу мастер-классы по travel-фотографии, разрабатываю вебинары по организации бюджетного путешествия, тренинг по внутренней свободе и прохожу интенсивное обучение построению и ведению бизнеса на базе российского сообщества «Бизнес молодость». И конечно, я не отказался от путешествий — в планах уже есть несколько маршрутов, о которых в будущем, надеюсь, напишу семикнижье.