Если спектакль не будет проникать в вас до дрожи, до мурашек, зачем тогда он нужен?

СТИЛЬ: Сергей, вы работаете в достаточно редком для театра жанре — пластическая драма. В чем его особенности?

СЕРГЕЙ ЗЕМЛЯНСКИЙ: У каждого режиссера существует собственное понимание данного жанра. Для меня это пластический спектакль в исполнении не профессиональных танцовщиков, а артистов драмы. В таком спектакле средствами выражения становятся движение, психофизика, элементы пантомимы, танцевальные части, но вот привычного слова артисты лишены. Еще одна важная составляющая театра пластической драмы — звук. Поэтому для каждого спектакля, который мы создаем, пишутся уникальные авторские саундтреки. Если коротко, жанр «пластическая драма» — это авторская версия драматургических произведений, созданная с помощью приемов невербального театра.

На чем должно быть сосредоточено внимание зрителя в спектакле пластической драмы?

На взаимоотношениях между персонажами, их эмоциях, переживаниях, накале страстей. Это настолько узнаваемо зрителями на инстинктивном уровне, что не приходится объяснять, что же именно хотел сказать режиссер тем или другим действием. Вы можете сознанием не понимать, что происходит на сцене, но вы совершенно точно будете сопереживать героям во время лирических и драматических моментов. Мы так устроены: в нас изначально заложена способность чувствовать другого человека. В особенности в эмоциональные моменты. Слова становятся не нужны, главное — видеть, слышать, чувствовать. Конечно, в подобных постановках большое значение имеет энергетический обмен между артистами и зрителями, потому что, как только вы отвернетесь или отвлечетесь, вы можете просто выпасть из повествования. Между сценой и залом должна быть натянута невидимая нить, держащая в постоянном напряжении обе стороны. Происходит парадоксальная вещь: находясь в одном настроении, вы увидите один спектакль, в вас попадут одни мысли и эмоции, а в другом расположении духа посмотрите на постановку с совершенно иного ракурса. Словно кубик Рубика — как его ни перемешивай, картинка в итоге сложится в любом случае.
Какова при этом ваша задача как режиссера?

Мне нужно выстроить спектакль таким образом, чтобы зритель не отключался от процесса и не выпадал из сюжетной линии, погрузить его в глубины подсознания, как своего, так и персонажей. Это задача театра в целом — создать такую постановку, чтобы она, словно крючок, зацепила струны души каждого человека в зале. Если спектакль не будет проникать в вас до дрожи, до мурашек, зачем тогда он нужен?

А как вы определяете, что вот этот спектакль «попадет»?

Я не знаю, это происходит интуитивно.

Вы говорили, что сегодня уже практически не существует понятия «современный танец». А на Западе танцевальные направления все больше наполняются драматургией, почему так происходит?

Каждый движется своим путем. Я ухожу от танца все дальше, даже это слово исчезает из моей речи. Странно слышать такое от хореографа? Но меня уже в институте мастер учил не танцевать чужое, а делать свое. Наша «пластическая драма» — это не танцевальный жанр. Мы ищем глубинный смысл того или иного произведения (а в основе наших спектаклей всегда лежит великое произведение литературы) и транслируем его публике, не прибегая к привычному слову. Говорю «наша», потому что у меня есть команда единомышленников. Пространство и костюмы создает Максим Обрезков, мой соавтор с 2012 года. Александр Сиваев делает свет полноценным участником спектакля. И, конечно, музыка Павла Акимкина — это настоящее волшебство звука и тишины.

Сейчас вы в «Красном факеле» ставите спектакль «Дом Бернарды Альбы» по пьесе Федерико Гарсиа Лорки — расскажите о нем.

«Дом Бернарды Альбы» — спектакль, в котором обычно задействуется если не весь женский состав труппы, то большая его часть. Хозяйка дома Бернарда Альба, пять ее дочерей, ее мать, всё обо всех знающие служанки. Мне интересно то, что в пьесе есть персонажи практически всех возрастов, с разными характерами, принципами, воспитанием и культурой. А поскольку дочерей репетирует два состава исполнительниц, то вокруг меня ежедневно пятнадцать неповторимых женщин. Любуюсь. Они все прекрасны. В процессе работы происходит невероятная магия — возрастные актрисы идут на новое осознание постановки, в хорошем смысле ломают себя… Для меня это первый опыт работы с таким количеством заслуженных и народных артисток. Я впечатлен их силой, профессионализмом и готовностью к экспериментам. На репетициях бывает трудно всем, но Галина Александровна, Светлана Сергеевна, Валентина Ивановна (Г. Алехина, С. Сергеева, В. Широнина — прим. ред.) не позволяют себе никакой слабости, идут на тренинг, на репетиции целый день без перерыва, их невозможно увести из репзала. Я сам трудоголик и такую профессиональную самоотверженность очень ценю.

Главную роль в спектакле исполнит Галина Алехина — актриса сложившаяся, с независимым характером.

Для Галины Александровны это, безусловно, первый опыт работы в пластическом спектакле. Я вижу, что ей трудно, но интересно. Она любит глубину, копание в материале, поиск сути, а для меня самого это тоже важно. Она мудрая, слышащая актриса.

Для режиссера самое главное — команда и артисты-союзники. Мне очень повезло, постановочная команда у меня собралась. И с артистами на репетициях в «Красном факеле» я чувствую сотворчество. Это очень заряжает. У нас и с Лоркой в какой-то мере сотворчество, ведь спектакль будет только по мотивам пьесы: мы заглядываем в прошлое героинь, которое не описано, но его можно дофантазировать, вводим новых персонажей. Например, у Лорки о мужчинах только говорят, но они не выходят на сцену, а в спектакле будут. Авторскую инсценировку создает Раса Бугавичуте-Пеце, драматург из Латвии. Это наш второй опыт соавторства в написании либретто.

Ваш спектакль о любви? О женщинах? О скелетах в семейном шкафу?

Вы действительно хотите узнать об этом через слова, вопросы и ответы? Приходите на спектакль, всё сами увидите.