Пластическая операция может изменить судьбу

СТИЛЬ: Вадим Анатольевич, когда вы восемь лет назад создавали свою клинику, почему вы назвали ее «Авторская»?

ВАДИМ ЕГОРОВ: Потому что это моих рук дело: как художник рисует картину в своей собственной технике, так и я работаю, используя свои наработки и методики. И за результат каждой операции я ручаюсь своим именем, поэтому на логотипе Авторской клиники доктора Егорова стоит моя личная подпись.

На каких операциях вы специализируетесь?

Мы делаем любые операции — от головы до кончика мизинца на ноге. Не занимаемся только ринопластикой, потому что во всем, что я делаю, я хочу быть лучшим, а ринопластика все-таки не мой профиль. Но я знаю, какого специалиста по ринопластике посоветовать своим пациентам. У меня также есть свои наработки в реконструктивной хирургии — коррекции внешности после травм и сложных операций. Например, мы создаем новую грудь пациенткам после мастэктомии. Правда, реконструктивные операции мы проводим не так часто: мы делаем их по минимальной цене, а обходятся они очень дорого — без государственной поддержки развивать это направление тяжело.

То есть для вас существует грань между медициной и бизнесом?

Деньги — это ресурс, необходимый для профессионального развития, но не все инструменты, которые используются в бизнесе, приемлемы в медицине. Мы хотим, чтобы каждый человек мог позволить себе улучшить свою внешность, поэтому цены в нашей клинике умеренные. Если это, что называется, вопрос жизни и смерти и у пациента нет нужной суммы, мы найдем возможность помочь ему за меньшие деньги. Но в остальных случаях мы не предлагаем ни рассрочек, ни кредитов: я считаю, что не стоит влезать в долги ради того, чтобы стать красивее, и если человек готов к тому, чтобы улучшить свою внешность, то и в других сферах качество его жизни должно быть соответствующим.

Вы можете отказаться брать пациента на операцию?

Если я считаю, что хирургическое вмешательство человеку не требуется, я никогда не буду навязывать ему ненужные процедуры. Точно так же работают и другие специалисты в нашей клинике. Я считаю, что если врач хочет хорошо зарабатывать, то делать это он должен за счет высокого качества: в своей профессии он должен быть лучшим или одним из лучших. Всё, что я имею, я заработал своими руками, опытом, знаниями, ошибками и бессонными ночами.

Как складывался ваш профессиональный путь?

В пластической хирургии я с 1996 года, а до этого работал сосудистым хирургом в 12 й больнице. Это была хорошая школа: приходилось и руки людям пришивать, и с того света пациентов возвращать, и даже когда уже не было никакой надежды, многих удавалось спасти. При таком режиме работы пластическая хирургия была своеобразной отдушиной — направление в России новое, многое приходилось открывать для себя опытным путем. Потом, когда появилась возможность посещать международные форумы и мастер-классы, стало доступным еще и колоссальное количество информации — это было невероятно интересно. Тогда открылись десятки, сотни клиник — каждая заявляла о том, что здесь проводят пластику лица и тела. Но я проводил пластические операции только на базе 12 й больницы: в настоящей операционной, где все фундаментально, безопасно, и результат всегда был таким, каким он должен быть.

Где вы оперируете сейчас?

В данный момент все операции проводятся на базе клиники UMG — я считаю, что с технической точки зрения на сегодня это одна из лучших операционных, которые есть в Новосибирске. Моя племянница, которая работает анестезиологом в Майами, во время одного из своих приездов попросила показать, где я работаю. Посмотрев, сказала, что оборудование и препараты точно такие же, как в США. Правда, сделать операцию у нас стоит в пять-шесть раз дешевле (улыбается).

А если вопрос денег не стоит, стоит ли ехать оперироваться на Запад?

Оперироваться нужно там, где вы живете. Хирургия — это сложный технологический процесс, в котором есть масса нюансов: от того, как прошел ваш первый визит в клинику, до того, насколько слаженно во время операции работает вся команда, включая хирурга, его ассистента, анестезиолога и медсестер. Если нет уверенности в том, что этот процесс отлажен, то риски слишком высоки. На эту тему есть интересное наблюдение одного из основоположников пластической хирургии Фоада Нахаи. Он долго работал в университетской клинике, где состав операционной бригады постоянно менялся. А потом открыл собственную клинику с постоянной командой, и количество осложнений после операций уменьшилось в пять раз! Так что если доктор имеет большой опыт, хорошую репутацию, собственные морально-этические ценности, то он всегда будет работать только в той клинике и с теми людьми, которые отвечают его профессиональным критериям. Моим критериям в данный момент отвечает клиника UMG в Новосибирске: здесь есть все, что нужно, и операции, которые раньше длились по два часа, сейчас я провожу за 30 минут. Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, я рекомендую выбирать не страну и не клинику, а хорошего доктора, который сам выберет место, где вам будет гарантирована безопасность и качественный результат.

Вадим Анатольевич, может ли пластическая операция изменить жизнь человека?

Пластическая операция может изменить судьбу, но только в том случае, если человек ставит себе позитивные цели и идет к ним. Когда молодая мама хочет вернуть стройную фигуру, когда женщина в возрасте хочет выглядеть достойно, когда публичный человек рассматривает свою внешность как один из инструментов на пути к успеху — это позитивные цели, таким людям мы обязательно поможем. Я расскажу пример из практики. У меня была пациентка, которую муж при разводе оставил без квартиры, с шестилетним ребенком на руках. Понимая, что ей нужно заново строить свое счастье, женщина обратилась ко мне, чтобы сделать маммопластику. Но во время обследования перед операцией выяснилось, что она тяжело больна. Я устроил ее на лечение к хорошему специалисту, своему другу, и она победила болезнь. Затем я сделал ей красивую грудь, и очень скоро она нашла себе достойного спутника жизни. Сейчас моя пациентка замужем, живет в одной европейской столице, ездит на «бентли», отдыхает на лучших курортах мира, ее ребенок, получивший образование в Швейцарии, живет и работает в Германии. То, что жизнь этой женщины удалась, — не моя заслуга. Просто она шла к своей цели, а я на ее пути оказался, что называется, «рукой Бога». Я иногда в шутку говорю, что, если Бог хочет наказать человека, он дает ему плохого пластического хирурга, а если наградить — хорошего (смеется).

Вы верите в бога?

Любой хирург, который оперирует много лет, знает, что результат операции зависит не только от него самого. Как только ты начинаешь считать себя «великим», жизнь напоминает тебе, как ты оказался на своем месте и какую ответственность за это несешь.

То есть талант хирурга — это все-таки врожденный дар, а не годами выработанный профессиональный навык?

И то, и другое, но в первую очередь все же Богом данная способность. Есть хирурги, на чью работу даже смотреть не хочется. А есть те, кто делает операции настолько красиво, что их работу можно сравнить с работой художника. Операция течет гладко, разрезы чистые, швы сделаны ювелирно — настоящее искусство хирургии! Но у пластического хирурга, помимо технического мастерства, должно быть развито еще и чувство прекрасного.

Вы развиваете это чувство в себе?

Я люблю путешествовать и в разных городах стараюсь в полной мере ощутить гармонию красоты — много гуляю, хожу по музеям, выставкам. Например, в Лондоне обязательно посещаю Национальную галерею, во Флоренции или Санкт-Петербурге любуюсь великолепной архитектурой. Когда я работаю, в операционной всегда звучит музыка. Наш анестезиолог родился в семье известных музыкантов, которые играли в оркестре Каца, а его брат — первая скрипка в Большом театре. Мы ориентируемся на его вкус, так что музыка у нас всегда прекрасная, всегда подходит под настроение — это очень помогает. У меня красивый дом, в доме тоже все стильно (спасибо дизайнеру); смотришь — и глаз радуется.

А что именно вы вкладываете в понятие красоты?

Понятие красоты как божественных пропорций ввел Лука Пачоли в XV веке. Чуть позже появилось «золотое сечение» Леонардо да Винчи, и я считаю, что во все времена под истинной красотой будет пониматься гармония пропорций. Безусловно, все люди очень разные, да и мода диктует свои стандарты красоты. Но на генетическом уровне мы всегда будем считать привлекательным человека с пропорциональной фигурой и правильными чертами лица. Именно к этой гармонии я стремлюсь при работе с пациентами — конечно же, в контексте уникальной внешности каждого человека. Я всегда учитываю его желание сохранить свою индивидуальность, и мы вместе находим решение, которое поможет ему стать лучше.

Вы кому-нибудь передаете свое мастерство, свое видение и ценности?

Я учил многих: семь человек под моим руководством уже стали кандидатами наук, некоторые уже имеют свои клиники. Я с удовольствием передаю свой опыт молодым докторам — стараюсь передать им все знания, все методики, которыми владею сам. Я считаю, что каждый ученик должен быть лучше своего учителя. Я превзошел тех, кто учил меня, и надеюсь, что через 10–15 лет смогу гордиться достижениями своих учеников, которым от природы даны великолепные мануальные способности и чувство эстетики. Некоторые уже сейчас демонстрируют блестящие успехи, например, молодой пластический хирург Евгений Игоревич Савельев. Мы работаем с ним уже более шести лет, и это хороший пример преемственности поколений, когда ученик разделяет и видение своего наставника, и его ценности, причем как профессиональные, так и личные.

Главная личная ценность — это семья?

Конечно. Семья — это основополагающее начало в жизни человека. Если человек ставит перед собой масштабные цели, то ему важно знать, откуда он произошел, потому что его род — это его история, его сила, опыт многих поколений, который нашел в нем свое продолжение. Я помню, как меня поразил рассказ моего коллеги из Прибалтики, который знает своих предков до XVIII века, — это здорово, и я думаю, что в том числе благодаря этому он добился больших профессиональных высот.

Ваша семья вам помогает?

Моя жена сама врач, поэтому нас объединяет не только любовь, но и общие интересы, постоянная взаимная поддержка в работе. Так что семья — это мой самый надежный тыл, моя опора, мой фундамент.

Считаете ли вы правильным корректировать внешность любимой женщины?

Только если она попросит.

Вы проводите за операционным столом по многу часов в день — это огромная нервная и физическая нагрузка. Как удается держать себя в тонусе?

Занимаюсь спортом. С детства я играл в хоккей, участвовал в городских соревнованиях. У меня дома даже есть клюшка с подписью «Самому результативному нападающему» — подарок знаменитого Юрия Павловича Карандина, который судил первые матчи Суперсерии СССР — Канада. Еще я раньше очень увлекался горными лыжами. Сейчас понимаю, что травмоопасных увлечений уже надо избегать, поэтому занимаюсь большим теннисом — очень интеллигентный вид спорта, где всегда можно найти интересных партнеров.

Вы счастливый человек?

Да, потому что мое хобби — хирургия — совпало с моей профессией. Операционная для меня — самое лучшее, самое комфортное место. Когда я работаю, я делаю это с искренним удовольствием — в эти минуты душа у меня по-настоящему поет.