Древо жизни

СТИЛЬ: Владимир, когда и почему вы решили создать свое родословное древо?
ВЛАДИМИР ПАВУК: Зачатки этой работы были еще в пятом классе школы, когда я, будучи ребенком, расспрашивал своего деда, участника Первой мировой войны, о событиях того времени, о его ближайших родственниках. В то время мной овладело любопытство, было интересно создать хронологию событий жизни моего рода и узнать, как жили в прежние века. Прошло время, я окончил школу, уехал в Киев учиться на геолога, по окончании обучения поехал в Сибирь за романтикой, двадцать лет провел в геологических экспедициях в поисках урана, исколесив весь Советский Союз. В 1988 году у меня неожиданно умерла мама, и тогда я впервые задал себе вопрос: «Кто я в этом мире?» Я нашел бумаги, которые заполнял еще в школьные годы, в том самом пятом классе, и решил основательно взяться за создание семейного древа. Я стал записывать то, о чем знал из рассказов отца и матери, и чем больше я фиксировал данных, тем более расширялся круг непознанного, и, соответственно, появлялось множество вопросов. Шаг за шагом я продолжал устанавливать родственные связи, география расширялась. Одним звонил, другим писал и ждал ответа, к третьим ездил, несмотря на расстояния.
С какими сложностями вы столкнулись на своем пути?
Как вы понимаете, интернета тогда еще не было. И если я предполагал, что мой родственник находился, положим, в США, то писал письмо, переводил его с помощью переводчика на английский (во Францию – на французский, в Италию – на итальянский) и отправлял по почте. Ответа порой приходилось ждать по несколько месяцев, часто вовсе не было ответов, поиски продолжались годами. География поисков была обширной. Помимо Украины, России и всех республик СССР, я находил своих родственников во многих уголках мира: в Польше и Германии, Австрии и Франции, Италии и Португалии, Испании и Англии, Канаде и США, Аргентине и Израиле, Австралии и Новой Зеландии.

В начале 30-х годов, во время всемирного экономического кризиса, множество людей из Украины уехали в США и Канаду. В том числе и часть моих родственников. В конце 90-х, в Канаде я искал следы своих троюродных братьев и сестер и спустя пять лет нашел. Когда после года переписки с троюродной сестрой я приехал к ним в гости вместе со своим сыном, то был просто поражен дружностью и сплоченностью этой семьи. На встречу с нами, только представьте, приехало около 90 (!) человек со всей Канады, которые, прямо или косвенно, являлись нашей общей родней

Мне посчастливилось посетить многих из ныне живущих, в первую очередь для того, чтобы познакомиться и лично услышать об истории семьи, выпытать всю информацию для древа. К примеру, если я узнавал, что в Польше проживает дедушка, в молодости бывший соседом моих дедов, – я мчался к нему, если обнаруживал, что на кладбище на другом конце света похоронена моя родственница, – я ехал туда, чтобы зафиксировать даты. Поиск этих данных, особенно в то время, был огромным трудом: многими днями приходилось просиживать в архивах разных городов и стран (Украина, Польша, Германия, США, Канада), выписывать находимую информацию, сверять с уже имеющейся у меня, отметать лишнее, ведь было немало однофамильцев. Я изучал церковные метрические книги в Украине, России и Польше, которые аккуратно велись вплоть до Первой мировой войны (там есть информация о крещении детей и их родителях, венчании молодоженов и их родителей, отпевании). Это, без всякого сомнения, являлось для меня ценными сведениями, было лишь одно «но»: церковные метрические книги велись на латыни. И мне пришлось немного изучить латынь. Еще одной загвоздкой было то, что раньше семьи были намного больше, чем сейчас, и порой разница в возрасте между братьями и сестрами могла достигать 20–25 лет, что иногда вносило сомнения, кто это – отец с сыном или два брата. Ну и конечно, значительно усложняло задачу то, что после двух мировых воин людей сильно разбросало по миру. В том числе на глухих просторах Сибири приходилось разыскивать многих родственников, попавших в свое время в жернова сталинских репрессий. Иногда проблемой было то, что в России зачастую украинские фамилии переписывались кадровиками на русский лад, чем затруднялось установление родственной связи. Одни семьи поддерживали связи с родственниками, а кто-то нет, по этой причине порой, чтобы установить «причинно-следственные связи», уходило по три-пять лет.
Как люди реагировали, когда вы писали им о том, что являетесь для них дальним родственником?
Всегда по-разному. Кто-то живо отзывался и вступал в переписку, что влекло за собой встречу и дальнейшее общение. Для кого-то это не представляло интереса, и они отвечали только из вежливости или не отвечали вовсе. Некоторые интересовались, не ищу ли я наследство. Но все-таки в большинстве случаев люди охотно знакомятся и выходят на общение, поскольку им самим интересно узнать о своей семье больше. На сегодняшний день в моем родословном древе прописано восемь поколений (с конца XVIII века) – четыре тома, по отцовской линии по дедушке и бабушке, и то же по материнской линии.

Старшая сестра моего деда в 1903 году уехала из Польши в США, и в Первую мировую войну следы затерялись. Семь лет я искал ее семью, по крупицам собирал информацию, узнал, найдя огрызок конверта, что ее фамилия по мужу – Ковальчик и жила она в штате Нью-Джерси (США). По интернету (он тогда только появился, и я сразу приобрел компьютер) мне удалось зайти в телефонную книгу штата, и компьютер выдал мне телефоны 400 Ковальчиков в штате Нью-Джерси… Ну что ж, я решил звонить всем – и на двадцать шестом телефонном звонке из Новосибирска в Нью-Джерси попал на своих родственников (не описать моего восторга!), а уже через несколько месяцев был у них в гостях

Всего в древе описано около 2500 человек. И что важно, «дерево» не просто лежит мертвым грузом в виде множества заметок, а оно по-настоящему «живое», ведь с каждым родственником я в той или иной степени поддерживаю связь. Поэтому, если в Канаде умрет старенький дедушка или в Австралии родится малыш, я буду об этом знать и сразу занесу информацию в древо. Мы поздравляем друг друга с праздниками, интересуемся новостями, приезжаем в гости.
С чего вы рекомендуете начать составление своего родословного древа?
Начните спрашивать – мам, пап, бабушек, дедушек. Пока родственники живы, старайтесь узнать у них максимум информации, о которой они помнят, и обязательно всё записывайте. Таким образом вы сможете сформировать часть истории своей семьи как минимум до прадедушек и прабабушек, а там уже, когда упорядочите данные и составите подобие таблицы или дерева, увидите, в каких местах есть пробелы, – и начинайте искать.

Еще одну троюродную сестру по маминой линии я искал в Канаде, в Германии, в США в общей сложности около пяти лет. И случайно (!), листая польские газеты, увидел статью с таким содержанием: «Правительство Польши поздравило супружескую пару – Адама и Павлину Блашко с 90-летием» – а это, представляете, те, кого я так долго искал! Оказалось, что они живут на западе Польши, и через три месяца я уже был там

Сегодня это сделать намного проще, например, воспользовавшись социальными сетями – даже не нужно никому звонить: вводишь фамилию, имя (если есть), ориентировочный возраст, и компьютер выдает список ваших предполагаемых родственников, в переписке с которыми вы сможете найти «того самого». Ведь сегодня, к сожалению, большая часть молодежи не знают девичьей фамилии своих бабушек, а порой даже мам. Своих внуков я с самого раннего возраста тоже приучаю к этому занятию – в ходе игры спрашиваю, как зовут мою, например, двоюродную сестру или троюродного брата. Так они непроизвольно запоминают.
Почему это важно – знать свой род? Что это дает?
Не зря ведь существует выражение, воспринимаемое людьми зачастую в негативном контексте: «Иван, не помнящий родства». Если человек дорожит своими семейными узами, знает свое происхождение и ощущает эту силу рода, тогда и отношение к обществу, в котором он живет, соответствующее. Имея за спиной этот багаж историй, знаний, которыми обогащают многочисленные родственники, человек становится более осознанным, начинает ценить и чтить культуру своего народа. И конечно, благодаря этому можно более глубоко погрузиться в историю своей страны, потому что далеко не всегда в книгах приводятся реальные данные, – всё, что действительно было, можно узнать только из уст переживших это людей.