«Входите тесными вратами»

Мы постоянно сюда приезжаем. Разные спектакли привозили, разные названия. Я театральный профессионал, могу со служебного входа принюхаться и сказать, хороший это театр или плохой, ни одного спектакля даже не посмотрев. Эта сцена – самая похожая на сатириконовскую, прекрасно нам подходит для переезда, декораций, гастролей.
Это было предложение Егора Перегудова, который этот спектакль поставил. Постановка мне сразу понравилась, Егор сделал инсценировку, я сказал да. Произведение Шмелева безумно попадает в наше время, в самую сердцевину проблемы: как в море соблазнов, унижений, всяко давящих, принижающих человека, не потерять и сохранить достоинство.

Человек есть абсолютно
бесконечная ценность

Носителем главных ценностей и вдохновителем на эти ценности является наша великая литература 19-го века, нашего золотого века, который является своеобразной прививкой вкуса, духовности. Пушкин, Лермонтов, Достоевский… Если кристаллизовать главное: человек есть абсолютно бесконечная ценность, его жизнь, личность – это самая высокая драгоценность в стране, в государстве – ЧЕЛОВЕК. Это и есть национальная идея, хоть в России так никогда и не было, но русская литература дает понимание этой драгоценности, искусство эту ценность отстаивает.
Почему Достоевский мой самый любимый писатель? У него есть просто гениальные произведения. Один великий роман посвящен убийце, но, хотим мы этого или нет, мы к нему подключаемся, сострадаем ему. Второй называется «Идиот», про юродивого. Но этот юродивый стал важнейшим из людей 19-го века, он оказал влияние на всю мировую культуру! Достоевский нашу культуру прославил. Потому что любой человек, даже отморозок… его интересно изучать, исследовать, копаться в нем.
Считается, что искусство не может изменить человека. Я с этим не согласен. Я в этом плане оптимист. Пока идет сильный спектакль, зритель чрезвычайно меняется, на два-три часа. Это просто поразительные, прекрасные, божественные метаморфозы! Я вижу весь зал, как люди возвышаются над собой, они становятся очень похожими, едиными.
В зале разные люди сидят. Кто-то честный, а кто-то нет. Кто-то трус, кто-то смельчак, кто-то жадный до невозможности, а кто щедрый. Но когда спектакль идет, они за кого болеют? За честного, а нечестного не любят. В этом и есть единение. Благодаря искусству человек способен сам над собой подняться, в нем бог просыпается! Вдруг он совершенно другим становится, во время действа у людей лица так растопыриваются, что ли, они такими божественными дураками становятся и сидят рядом – хороший к хорошему.
Потом они опять к своей обычной жизни вернутся, но ведь это было… И они это запомнят.
Искусством мало кто сейчас интересуется, кроме зрителя. Критики театральные… Их же не дозовешься, им скандал нужен. А вот что-нибудь глубокое, настоящее, тонкое, даже не заметят. Зритель заметит, для него все и делается. Люди испытывают потребность в подтверждении своих духовных основ, но надо понимать, что театральный зритель – это абсолютное меньшинство. По статистике 90% населения мира вообще ни разу не посещали театр, а ведь это базовый вид искусства. То есть людей, испытывающих нужду в какой-либо духовной подпитке, очень мало.
А потом мы удивляемся, почему у интересных с точки зрения искусства телевизионных программ такие слабые рейтинги.

Спилберг недавно приглашал за 17 миллионов,
так я ему сразу отказал

 Мне предлагают играть в кино, но только те, кто не знает, что я постоянно отказываю. Я в кино хожу только как зритель, как актер я в нем не нуждаюсь. Я повязан расписанием: преподаю, ставлю, играю, театром руковожу – это все. И потом, что они мне могут предложить? Я играл такие роли, работал с такими режиссерами!
Спилберг недавно приглашал за 17 миллионов, так я ему сразу отказал.
Сказать, что я люблю театр, – ничего не сказать. И если я буду на съемки прерываться, то я себе просто не прощу. Это жертвенная профессия, она постоянно требует. У любого актера очень много искушений. Часто актеры стремятся как можно быстрее заработать много денег. Допустим, он востребован - начинает играть в плохих сериалах, каких-то антрепризах плохих, он становится ремесленником. И поэтому уходит что-то важное в нашей профессии, какое-то трепетное ученичество, возможность рискнуть, желание рискнуть! Как рояль, на котором играют все подряд, – он будет расстроен, точно также и с актером. Если он немножко там, немножко здесь, то он тоже будет расстроен, разболтан. Это проблема. Если спросить у поступающего в театральный институт, почему он хочет стать артистом, и ответом будет – за славой, деньгами, то я сразу говорю: нет, до свидания, с такими сразу можно прощаться. Никогда это не может быть для настоящего актера главным. Все эти мечты… Они должны сопутствовать. Но если ты по природе артист, ты должен быть просто беременным желанием выступать!

Я очень добрый,
но диктатор

 Я устраиваю ужасно тяжелые конкурсы, пять туров вместо трех. Мы долго мучаем артистов. И вот этот момент – они поступили, преодолели настоящий марафон, прошли такой конкурс. И я их спрашиваю – как вы решили стать артистом? Они что-то мычат, не могут два предложения связать – это и есть та самая тяга. Когда ты толком объяснить-то не можешь зачем, но ты хочешь играть, быть кем-то, просто хочешь туда – на сцену!

Чтобы быть актером театра, колоссально важен характер. Необходимы долгие собеседования, чтобы понять человека,
но даже у меня бывают ошибки

Артист определяется чутьем. Актерское дарование проявляется довольно явно, но одного таланта мало, это вещь необходимая, но недостаточная. Чтобы быть актером театра, колоссально важен характер. Необходимы долгие собеседования, чтобы понять человека, но даже у меня бывают ошибки. И если я понимаю, что ее совершил, то расстаюсь с человеком. Очень быстро.
Их за мной с удовольствием подбирают другие театры, вузы, и из них получаются очень хорошие актеры. Мне иногда даже стыдно сказать, кого я выгнал. Но я не жалею, потому что из этого все равно бы ничего не вышло, и какое счастье, что мы вовремя расстались, иначе он бы испортил жизнь мне, я бы испортил жизнь ему, и мы бы потом друг друга просто ненавидели! Ну нет воли у человека, а безвольный артист – он очень востребован. В кино – пожалуйста. А зачем ему воля в кино? Там все по-другому, там монтажер есть, и пусть он там и капризничает, у меня – нет, у меня требования спартанские. Я на самом деле очень добрый, но диктатор.

Театр – это жертвенное место, где любовь –
ключевое слово

Театральное дело тесно связано с различными самоограничениями, с понятием жертвенности. Я часто вспоминаю одну историю. Это был мой первый набор в школе-студии МХАТ. Новый год мы решили встретить прямо в здании театра, ночью. Пустой ангар, пустой зрительный зал. Я предложил студентам подняться на сцену. Они вышли, стали ее щупать, сидеть на ней, ласкать, фотографировать себя, меня, друг друга – это были потрясающие фотографии! Тогда я сказал, что эти снимки никогда не должны стать их обвинительным документом, когда они станут холодными ремесленниками. Необходимо всегда оставаться такими очарованными, и я в этом смысле совершенно очарованный странник и хочу, чтоб так было всегда – и после сотого спектакля, и тысячного! Это трудно, но очень важно сохранить, не замозолиться душой… Театр – это такое маленькое жертвенное место, где любовь – ключевое слово. Я часто повторяю своим студентам одну цитату: «Входите тесными вратами: потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими, потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».
В этом вся суть нашей профессии…