Огнём и талантом

LT: Символ премии «Сибирский лорнет» — ваза. Почему?

ВАЛЕРИЙ КУЗНЕЦОВ: Человек — это сосуд, полный чувств, идей, страстей. Такой образ применим и к самим творцам, и к тем, кто оценивает их творчество. Поэтому декоративная ваза с рельефом в виде лорнета показалась мне удачным воплощением этого замысла.

Художественная керамика — искусство сегодня редкое. Какие тому причины?

Работать в керамике достаточно сложно. Прежде всего нужно иметь серьёзную материальную базу — оборудование для производства керамических изделий сегодня стоит достаточно дорого. Кроме того, художнику необходимо особое объёмное видение и беспримерное терпение, чтобы выносить идею в своём воображении, изобразить её на бумаге, воплотить в глине, отправить изделие в печь и дождаться результата после обжига. А результат этот никогда нельзя предсказать на сто процентов: миссия художника-керамиста заканчивается там, где начинает творить его величество огонь!

Есть ли у нас мастера, работающие на высоком профессиональном уровне?

Безусловно, есть, и я с удовольствием назову вам их имена. В первую очередь это, конечно, подлинные новосибирские классики — Людмила и Геннадий Шляга, профессионалы с великолепным чувством материала, известные далеко за пределами России. Далее, энергичная и неподражаемая Алёна Залуцкая, в чьих руках совершенно абсурдные, на первый взгляд, идеи превращаются в шедевры современного искусства. Также хотелось бы отметить Светлану Афонину, у которой я был художественным руководителем, когда преподавал в архитектурно-художественной академии. Тонкость и изящество работ Светланы таковы, что даже не верится, что человеческие руки могут создавать такую красоту. И ещё одно имя, которое я назвал бы в этом списке — свободный художник Валерий Кузнецов, то есть ваш покорный слуга.

Не боитесь показаться нескромным?

В нашем деле нет места скромности: творческие амбиции художника должны быть доведены до эгоцентризма. «Я, Валерий Кузнецов, могу то, чего не сможет никто, нигде и никогда» — такую установку нам давали в Мухинском высшем художественно-промышленном училище в Ленинграде, где я учился (ныне Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица — прим. ред.). В сфере декоративно-прикладного искусства оно было и остаётся самым престижным учебным заведением страны, а время моего обучения пришлось на золотой период питерской керамики. Студенты творили в этой благодатной среде, в потрясающем величественном здании XIX века с великолепным убранством под руководством блестящего преподавательского состава. Учебным материалом нам служили произведения искусства, хранившиеся в фонде Эрмитажа. Мы работали с настоящим японским фарфором, с итальянской майоликой эпохи Возрождения — всё это формировало ощущение сопричастности к элите мирового искусства и воспитывало здоровое честолюбие.

Вам удалось?

Я всегда работаю именно с этой мыслью. Знаете, в бизнесе есть правило: однажды найденный успех требует того, чтобы его закрепить и как можно больше на нём заработать. В творчестве всё наоборот: удачную идею ни в коем случае нельзя эксплуатировать — нужно забыть об её коммерческой привлекательности и искать что-то новое. Более того, художник, который не думает о том, как угодить публике, всегда особенно интересен. И это понятно: зрители всегда ждут от творца нового откровения: чем художник удивит на этот раз? Например, однажды мне пришла идея начать работать в жанре портрета, который и в живописи-то считается одним из самых сложных, а уж в керамике и вовсе требует от автора исключительного мастерства, так как в горящей печи уже невозможно что-то поправить. Другой пример — две коллекции фарфора, которые я готов представить на своей грядущей выставке. Дело в том, что в Новосибирске с фарфором давно никто не работает, и я специально искал возможность поработать на одном из частных фарфоровых заводов Санкт-Петербурга, чтобы сделать что-то новое для Новосибирска. Ещё один проект, который был достаточно необычным и интересным с точки зрения взаимодействия искусства и бизнеса, — комплект изразцов для облицовки трёх русских печей в магазине «Добрянка», который находится в ТЦ «Эдем» Академгородка. Не так уж часто широкая публика может совершенно свободно наблюдать авторские произведения, имеющие немалую ценность, в общественном месте. И это как раз именно тот случай.

А в чём именно заключается ценность такой авторской работы? В чём она превосходит, скажем, хорошее заводское изделие?

Настоящее искусство в керамике практически не утилитарно и не используется вообще ни для чего. Оно настолько самодостаточно в своей гармонии и красоте, что, по сути, является полноценным арт-объектом, формирующим ту среду, в которую он помещён. Это происходит потому, что выполняется такое изделие в соответствии с канонами классической академической грамоты, которой владеют только профессиональные мастера. У каждого из нас есть авторские фишки, позволяющие затягивать зрителя в воронку внимания: человек буквально не может оторвать взгляд от произведения искусства, не отдавая себе отчёт в том, почему это происходит. А между тем изделие, созданное с глубоким пониманием академических канонов, как правило, идеально ложится в контекст вашего понимания комфорта. Не знать этого художнику — всё равно что обычному человеку не знать таблицы умножения. Подобное незнание порождает уже не красоту, а безобразие, которое моментально режет глаз профессионала и вызывает отчуждение у зрителя. Вот почему от одних произведений хочется поскорее отвернуться, а на другие — смотреть бесконечно, думая «боже, как же хорошо!»

Как специалист, семь лет преподававший в Новосибирском университете архитектуры дизайна и искусств, скажите, подают ли надежды молодые новосибирские художники?

Художницы (улыбается). Видите ли, в Новосибирске я преподавал в архитектурно-художественной академии, на худграфе (ныне Институт искусств НГПУ — прим. ред.), в Новосибирском художественном училище, где вёл мастер-классы, — и везде занимаются преимущественно девушки. Парни из практических соображений стремятся выбирать другие профессии. К слову, когда у нас в городе со своей выставкой был Зураб Церетели, он сказал, что в Американской академии изобразительных искусств ситуация та же самая: сидят одни девчонки, парней нет вообще. Он также пошутил, что через 25–30 лет Союз художников России будет женской организацией. И я ни в коем случае не хочу умалить достоинств российских художниц — многие из них потрясающе талантливы! Но в целом мужской взгляд, мужская энергетика — это исчезает из искусства. Конечно, есть перспективные ребята, которым я с удовольствием даю свои рекомендации, однако большинство моих дипломников теперь сидят в офисах, занимаются бизнесом, кто-то уходит в дизайн. И это понятно — парням надо кормить семьи, а зарабатывать достойные деньги в живописи или в скульптуре сегодня чрезвычайно сложно. Я приведу пример: в архитектурной академии преподаёт замечательный скульптор Владимир Павлович Грачёв. Ему 85 лет, и он единственный мастер, кто на семинарах до сих пор сам лепит модели с натуры, а потом индивидуально работает с каждым студентом, показывая ему, как в человеческом теле должна ощущаться динамика движений: «Вот здесь должна быть косточка, а здесь — чувствуешь? — пошла мышца...» Таких мэтров остались единицы, но зарплата их, несмотря на их колоссальный опыт, звания и награды, просто оскорбительно мала. Впрочем, это касается большинства преподавателей, которые тем не менее продолжают прикладывать колоссальные усилия, чтобы передать свой опыт будущим поколениям. Как говорила моя коллега, талантливый живописец Евгения Шадрина-Шестакова, «чтобы зажечь студента, нужно самому каждый день гореть факелом». Правда, иногда ты буквально сгораешь дотла, а у студентов не появляется даже искры интереса, потому что работа руками — это сложно, немодно, неприбыльно.

Что может помочь в этой ситуации?

Популяризация профессионального искусства в Новосибирске! Я не последний художник в городе, но, думаю, и обо мне слышали немногие, так как нет культурного контекста, в котором зазвучали бы имена и заслуженных мастеров, и молодых художников. Новосибирскому отделению Союза художников России необходим сайт, где был бы идентифицирован каждый автор, чтобы заказчики могли ознакомиться с его работами и приобрести то, что им понравилось. И это не просто вопрос денег (хотя и они нужны хотя бы для того, чтобы покупать материалы и оплачивать мастерские). Художник творит, чтобы его произведение жило — имело своё место, своего ценителя. Знать, что твоя работа стала достойным подарком уважаемому человеку или украсила дом, где в окружении предметов искусства, вырастет возможно, не одно поколение талантливых новосибирцев, — это, пожалуй, высшая степень признания, которая побуждает жить, творить, стремиться к новым вершинам мастерства.