Вы должны быть готовы учиться всю жизнь

ВЛАДИСЛАВ ШАДРИНЦЕВ: У Российской экономической школы очень живой и информативный сайт, где есть всё, что нужно знать о вузе. Но давайте для широкого круга читателей поясним, чем образование в РЭШ отличается от того, что обычно называется «пойти на экономиста».

РУБЕН ЕНИКОЛОПОВ: Особенность РЭШ заключается в том, что это вуз, который изначально создавался по лекалам мирового образования, и сегодня мы по-прежнему ориентируемся на топовые профильные вузы мира, подстраивая обучение в РЭШ под международные тренды. Таким образом, будучи сравнительно небольшим учебным заведением, мы ставим себе весьма амбициозную цель — быть лучшими в том, что делаем.
В России отношение к экономическому знанию несколько парадоксальное: несмотря на то, что каждый второй по специальности экономист, представление об экономике как о науке — довольно рудиментарное. Поэтому качество образовательных программ в высших учебных заведениях в большинстве своём ниже среднего. Такое положение вещей печально для нас. В 1992 году, когда создавалась РЭШ, и в «нулевых», когда вуз переживал бурное развитие, мы думали, что будем лидерами в своей отрасли, а остальные пойдут за нами. Но очень многие профильные институты, особенно в регионах, так и остались где-то в эпохе научного марксизма-ленинизма, в то время как РЭШ является аккумулятором передовых мировых знаний и практик.

Как Российская экономическая школа интегрирована в образовательный хаб «Сколково»?

Сейчас в основе этого хаба стоят три столпа: Бизнес-школа «Сколково», Сколковский институт науки и технологий («Сколтех») и РЭШ. В данный момент формируется представление о новом Центре финансовых технологий и цифровой экономики, где Российская экономическая школа будет адаптировать академические знания к решению прикладных задач, в том числе — заниматься исследованиями, интересными бизнесу. Планируется, что одними из первых сотрудников Центра будут именно выпускники РЭШ.

А насколько вообще молодые люди, имеющие диплом Российской экономической школы, востребованы работодателем?

Что-что, а трудоустройство для наших студентов не является проблемой: можно сказать, мы пытаемся выстроить работодателей в очередь, чтобы наши выпускники попали именно туда, куда хотят. Что в итоге и происходит. Причём это касается как внутреннего, так и международного рынков труда: защита PhD, работа в иностранном банке, собственный стартап в Лондоне или Силиконовой долине — наши выпускники чувствуют себя комфортно где угодно. Для этого мы не просто строим нашу программу исходя из реалий мирового рынка, а приглашаем на лекции спикеров из-за рубежа и выпускников РЭШ, у которых уже есть свой бизнес за границей. Кроме того, у нас преподают профессора лучших мировых вузов: Кембриджа, Гарварда, Массачусетского технологического университета и так далее.

Я думаю, для студентов из регионов всё это звучит как фантастика. Можно ли попасть в РЭШ, если ты не живёшь в Москве или в Питере и не закончил престижную школу или вуз?

Мы достаточно давно ведём приём в Школу таким образом, чтобы к нам могли поступить люди, которые вообще не приезжают в Москву. Если есть большое желание учиться в РЭШ, любой человек может за несколько месяцев подготовиться и сдать вступительные экзамены дистанционно. Для этого мы специально размещаем в Сети подготовительные курсы, массу учебных пособий.

Что-что, а трудоустройство для наших студентов не является проблемой: можно сказать, мы пытаемся выстроить работодателей в очередь, чтобы наши выпускники попали именно туда, куда хотят. Что в итоге и происходит

При этом я не хочу создавать иллюзий: поступить в РЭШ непросто, потому что очень непросто здесь учиться. Второй внутри-школьный язык у нас английский. Некоторые профессора вообще не говорят по-русски и читают лекции полностью по-английски. Также многие дисциплины у нас достаточно математизированы, что требует углублённых знаний точных наук. В целом студентам необходимо быть готовыми к очень интенсивной учёбе. Это не характерно для большинства российских школ и вузов, так что если у студента нет навыков тайм-менеджмента, у нас он либо очень быстро их приобретает, либо имеет большие проблемы (смеётся.)

Допустим, в регионах появляются талантливые молодые люди, которых вы с удовольствием примете в РЭШ. Получается, что, таким образом, они покидают родные края и уезжают в Москву, потому что в своих городах перспектив для себя не видят. Как вы к этому относитесь?

Это печальная реальность нашей жизни: там, где экономика развивается, — там и спрос на таланты. А у нас, к сожалению, очень централизованная система и ненормально много экономических ресурсов сконцентрировано в Москве и отчасти в Питере, куда молодёжь и стремится уехать. Ситуация, конечно, нездоровая, и у неё много причин. Но прежде всего это вопрос к бюджетной политике государства, которая на данный момент такова: если все решения принимаются в Москве, то и ресурсы должны быть сосредоточены в Москве. Иными словами, ресурсы не возвращаются туда, где они добываются, и этот разрыв между ресурсной базой и поступлениями в региональные бюджеты становится всё более болезненным. Если смотреть на корни этой проблемы, то в конце 90‑х ситуация была обратная: регионы обладали чрезмерными полномочиями — вводили взаимные торговые барьеры, выпускали собственные деньги — в каком-то смысле это даже было угрозой экономической целостности государства. Сейчас маятник качнулся в противоположную сторону и, что хуже всего, у регионов нет даже стимула пытаться зарабатывать деньги самостоятельно, ведь как только где-то появляются дополнительные средства, федеральное финансирование сразу сокращается. Одновременно и налоговая политика не слишком способствует развитию бизнеса.

Получается, за переделами федерального центра точек роста практически нет?

Я бы так не сказал. Бизнес живуч и иногда развивается, несмотря на все усилия государства. Поскольку за Уралом до сих пор много хороших университетов, а экономика становится всё более ориентированной на человеческий капитал, то в том же Новосибирске бизнес может найти возможности для развития. Опять-таки, если ему не мешать. Так что государственные решения, направленные на децентрализацию, — это давно назревшая необходимость.

Эта тема обсуждалась и на Петербургском международном экономическом форуме, где вы были одним из спикеров.

Естественно, ведь всем очевидно, что сейчас аккумулятором экономического роста может быть только бизнес. Государство может помогать, но движущей силой оно быть не в состоянии. В заявленные властью государственные программы и национальные проекты бизнес не верит. Там же был замечательный опрос от Сбербанка: «Верите ли вы в нацпроекты?» — «Нет»; «Нужно ли исправлять систему государственного правления?» — «Да». Ведь при том, что на словах говорится, что бизнес поддерживается государством, на самом деле ставка делается исключительно на крупные корпорации. А это не приносит результатов, потому что, если мы хотим добиться экономического роста, то ориентироваться нужно на малый и средний бизнес.

Что бы вы как эксперт посоветовали человеку, который, несмотря на все глобальные экономические сложности, хочет быть успешным и способным обеспечить финансовую безопасность своей семьи?

Нужно понимать, что самое ценное сегодня — это человеческий капитал, и, соответственно, образование — ваше или ваших детей. Причём специфическое образование, привязанное к какой-то конкретной работе, очень быстро устаревает. Закончить вуз, отработать 40 лет по специальности и пойти на пенсию — вот об этом обо всём надо забыть. Современный человек должен быть готов учиться постоянно, где бы он ни был, ведь сегодня он работает в одной компании, а через год ему, может быть, придётся искать себя в совершенно новой отрасли. Поэтому lifelong learning (парадигма непрерывного образования) — это одна из ключевых вещей для тех, кто думает о своём будущем. В России в этом смысле ситуация довольно опасная: в сравнении с мировым рынком у нас очень маленький процент взрослых людей, которые считают, что нужно продолжать учиться. Такое мировоззрение настолько не соответствует реалиям современной жизни, что мне даже удивительно, что некоторые люди потом жалуются на безработицу и маленькую зарплату, хотя очевидно, что причина их неудач исключительно в них самих.
Что же касается молодёжи, то сейчас многие придерживаются, с моей точки зрения, неправильного подхода, думая, что они ещё не закончат учиться, как работодатели разорвут их на части. Понятно, что это побочный эффект «хайпа миллениалов», о котором я говорил на Петербургском форуме, но такой образ мышления актуален для тех, кому сегодня 30 и кто получает второе или третье образование, а не для тех, кто едва закончил школу. Будущим студентам нужно понимать, что им нужно иметь качественное фундаментальное образование, на котором, как детали LEGO, будет складываться дальнейшее карьера: на хорошей базе можно построить всё что угодно. Поэтому, даже несмотря на то, что РЭШ является экономическим вузом, на своих бакалаврских и магистерских программах мы стараемся дать как можно более разносторонние знания, чтобы через 3–5 лет, меняя работу, наши выпускники могли шагнуть вправо‑влево или вовсе резко поменять направление профессиональной деятельности — то есть в прямом смысле держать свою судьбу в своих руках.