Общественная революция в России

УСТРАНЕНИЕ РЕЖИМА БЮРОКРАТИЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ

В эпоху общественных революций, как правило, отпадает надобность в смене господствующей формы собственности. Если раньше революция подготавливала условия для передачи собственности революционному классу и создания на этой основе принципиально иного экономического базиса, то в современном российском обществе, где только что началось освоение и распространение капиталистической собственности, вопрос о её смене и о тотальном возврате к общественным формам собственности, лежащим в основе социалистических производственных отношений, не рассматривается в качестве цели и объединяющего начала политического общественного движения. Критика снизу не включает в актуальный список необходимость отказа от капитализма и изгнания частной собственности из сферы экономической деятельности. Становится всё более очевидным тот факт, что одна и та же форма собственности, в данном случае частнокапиталистическая, может существовать в совершенно различных по своей эффективности конструкциях экономических отношений. Иными словами, сама по себе форма собственности вовсе не предопределяет содержание форм производственно-экономической деятельности людей: страны одного типа базиса весьма различны по своему экономическому потенциалу.

Если и предполагается проведение модернизации отношений собственности в России, то не в плане классового перераспределения средств производства. Гораздо важнее определить роль собственности по отношению к обществу в целом. Сегодняшние общественные революции, происходящие на просторах бывшего Советского Союза, не стремятся поменять появившуюся форму собственности, но их задача не менее сложна: требуется ограничить пределы распространения стремительно разрастающейся бюрократической собственности, ставящей в зависимое и подчинённое положение любую, в том числе и капиталистическую, форму собственности.

Бюрократическая собственность — явление, возникающее в пространстве управления сложными, системно организованными имущественными комплексами, и в первую очередь — существующими в сфере государственной собственности. Логика возникновения бюрократической собственности базируется на подмене субъекта государственной собственности с целью организации частнобюрократического присвоения, осуществляемого должностными лицами, когда распорядительные правомочия государства редуцируются в административно-властную компетенцию чиновников. В итоге происходит трансформация отношений собственности: у неё появляется фактический хозяин, устанавливающий границы своей собственной власти, позволяющие ему не просто принимать управленческие решения, но и, что очень важно, — «торговать» осуществлением государственной деятельности применительно к конкретному участку хозяйствования. Именно в этот момент государственная собственность приобретает черты бюрократической, вмещает в себя фигуру бюрократа-управленца с его частными интересами, которые он удовлетворяет, выступая от лица государства, но по сути подменяя его. Как только власть государства становится властью чиновника, осуществляющего собственнические полномочия государства в целях личного присвоения, государственная собственность превращается в бюрократическую. При этом данные отношения могут выходить далеко за рамки собственно имущественных отношений: главное, что они получают свою энергию от существующей государственной формы собственности, создающей основу власти чиновников.

И совсем не случайно, а исключительно в интересах корпуса владельцев бюрократической собственности правовое регулирование в сфере распорядительных полномочий государства предельно затрудняет для граждан и юридических лиц реализацию их прав в той сфере, где требуется совершение различных управленческих действий: согласований, разрешений, выдачи лицензий и т. п. Иногда количество выстраиваемых юридических препятствий таково, что выйти на рубежи действующих правоотношений не удаётся при всем старании.

И вот тогда начинает срабатывать встроенный в государственную собственность и скрытый в ней механизм бюрократической собственности: чиновник-бюрократ берёт на себя функцию адаптации общего права к конкретным хозяйственным условиям. Именно на этом участке общее право, декларативно ориентированное на максимальную защиту государственных и общественных интересов и поэтому предписывающее обществу соблюдение неоправданно жёстких условий, невыполнимых в реальной жизни, превращается усилиями должностного лица в правило, допускающее для заинтересованных лиц возможность его практической реализации. И это превращение, эту чудесную трансформацию, метаморфозу права, это волшебное нисхождение права в реальную жизнь осуществляет всемогущий и всесильный бюрократ, действующий в пределах правомочий, составляющих содержание его причастности к отношениям государственной собственности. И естественно, что не просто так, а за цену особого товара: он торгует правом, точнее, его претворением в жизнь.

Не будь этого бюрократического спасителя, право и жизнь рисковали бы вообще никогда не встретиться: право настолько бы возвысило свою функцию охраны хозяйственной жизни от всевозможных сбоев со стороны общества, что начисто бы стерилизовало среду своего обитания, т. е. ту самую общественную жизнь, ради которой законодатель совершал свои правоустанавливающие действия.

Ещё раз подчеркнём, что право с такими замечательными характеристиками появилось отнюдь не по недосмотру законодателя. Заказчиком подобной юридической регламентации выступает сообщество бюрократов. Это их интересы охраняет право, искусственно создаваемое якобы для охраны интересов общества. Примеры подобных нормативных ситуаций встречаются повсюду. И все они имеют некое рациональное основание — предотвратить возможный ущерб, выбрать наиболее оптимальный путь решения тех или иных хозяйственных проблем и т. п. Однако при неконтролируемом развитии действующих в этой сфере тенденций, когда любое значимое экономическое действие должно пройти через расставленные повсюду бюрократические фильтры, скоро мы можем столкнуться в том числе и с тендером на тушение пожара. По крайней мере, тендеры на устранение коммунальных аварий уже практикуются.

Разумеется, не нужно трактовать возникшую ситуацию с бюрократическим заказом законодателю буквально: чаще всего нормы, расширяющие пределы усмотрения чиновников, появляются исходя из общего строя экономической жизни страны, не уделявшей и не уделяющей внимания развитию экономической самодеятельности народа и заменяющей инициативные проекты, где только возможно, деятельностью чиновника.

Торговля правом как основная форма присвоения, реализуемого в рамках бюрократической собственности, получила в обществе название коррупции. Коррупционеры за плату идут в том числе и на отступление от правовых предписаний, нарушая, когда позволяет цена, и уголовно-правовые запреты. Бюрократическая собственность становится всё более заметной помехой в механизме правового регулирования. До тех пор, пока выходы из создаваемых законодателем правовых лабиринтов могут отыскивать только бюрократы-сталкеры, коррупцию не победить.

Превращение государственной, как, впрочем, и любой другой обобществлённой системной собственности в бюрократическую происходит не только благодаря усилиям предприимчивых бюрократов, делающих своё служение товаром, но и в результате бездействия «балластной» бюрократии, которая либо лишена доступа к реальным полномочиям, либо стремится обезопасить себя от них, дожидаясь приказа сверху. В итоге такой управленческой пассивности государственная собственность обездвиживается, выводится из обращения и в конечном итоге перестаёт удовлетворять потребности общества, оставаясь в пределах бюрократического пространства.

Стремясь снять или хотя бы уменьшить дисфункции управления собственностью, законодатель прибегает к использованию компенсаторных приёмов, которые чаще всего выражаются в создании множества норм, призванных выработать различные организационные технологии и в том числе распределить управленческую компетенцию между уровнями административной иерархии. Но поскольку основной посыл нормативного материала и в этих случаях направлен на то, чтобы обезопасить собственность от возможного ущерба, причинённого теперь уже бюрократическими действиями, в итоге достигается прямо противоположный результат: чрезмерное обилие правил делает систему управления собственностью ещё более неуклюжей и неповоротливой.

Осознав бесперспективность, а иногда и откровенную абсурдность наращивания правового материала в хозяйственной жизни страны, государство решило прибегнуть к так называемой нормативной гильотине. Но борьбу с коррупцией и прочими сбоями в режиме управления государственной собственностью необходимо вести не только посредством механического сокращения правовых норм. Начинать нужно непосредственно с устранения причин возникновения бюрократической собственности. Законодателю, к сожалению, не всегда видна связь между правом, утратившим свою регулятивную природу, и той же взяткой, с помощью которой бюрократ «исправляет» чрезмерно охранительные дефекты юридического механизма. Необходимо не просто гильотинировать избыточные правовые завалы, но создать непротиворечивую нормативную систему, идеологически построенную не на страхе перед якобы вредоносной деятельностью общества, а на желании найти оптимальный режим осуществления прав в рамках конструктивных общественных отношений, стимулирующих людей к достижению общественнополезных результатов. То, что делает бюрократ за им самим назначаемую плату, должен делать законодатель, в корне изменив принципы правового регулирования экономических отношений, создав операциональные нормы права, сведя к минимуму так называемое управленческое усмотрение и устранив сферы, не обеспеченные адресной компетенцией.

Совершенно очевидно, что сохранение существующей административно-правовой системы, породившей феноменологию бюрократической собственности, не добавляет симпатий общества к государству, позволяя считать его олицетворением власти чуждого обществу отряда чиновников. Государство должно стать другом общества, а чиновники — помощниками. И никакой «бюрократической собственности» за пределами легального вознаграждения. Отступление от режима управленческой помощи должно влечь за собой признание профессиональной непригодности «неисправного» чиновника с запретом занимать должности в сфере государственного управления.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДЕЛЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ ГОСУДАРСТВА

Общественные революции, на примере событий, начавшихся в Хабаровске, а затем вспыхнувших в Беларуси, Киргизии, со всей очевидностью показали их основную цель — изменить важнейшие аспекты деятельности государства. И в первую очередь — в корне улучшить управление в сфере экономики. Для того, чтобы полнее представлять себе возможные перспективы политической активности общества, перерастание этой активности в революцию, необходимо хотя бы кратко охарактеризовать сущность взаимоотношений государства и общества, понять, в чём состоит полезность возникновения в обществе феномена государственности, и осознать логику существования этого особого института власти.

Государство с самого момента его появления оперировало, по сути, всего лишь двумя инструментами: силой и знанием. Силой — в любых противостояниях, чтобы принудить к установлению и соблюдению нужного порядка, и знанием — путём нахождения и предоставления обществу системных решений, позволяющих экономить энергию общества при извлечении энергии Природы, при этом получая максимальный эффект от социального взаимодействия людей. Если ещё более абстрактно обозначить методы и инструменты, используемые государством для службы обществу, то их можно свести к двум сущностям — энергии и информации. Операции с энергией осуществляются в основном посредством экономической деятельности человека. Охранительная, силовая деятельность также максимально приближена к энергетическим отношениям.

Информационное сопровождение общественного бытия многолико и представлено наукой, образованием, искусством и любой деятельностью, направленной на развитие духовной компоненты жизни отдельного человека и общества в целом. Оба эти измерения — и энергетическое, и информационное — тесно связаны, как связаны воедино телесный и духовный аспекты жизни. И чем более преуспевает государство в использовании энергии и информации, тем богаче и могущественнее становится возглавляемое им общество.

Овладение человечеством знаниями законов природы, создание в результате
научно-технического прогресса технических средств, способных управлять энергоинформационными потоками, и обеспечение на этой основе
необходимого уровня жизни — вот вехи на пути общества
к своей исторической самостоятельности

С течением времени меняются роли общества и государства по отношению к главным факторам, обеспечивающим социальный прогресс. Известно, что время вообще настроено против государства — государства как такового, государства — как особого социального института, возникшего на заре человечества для консолидации общества. Как только общество начнёт приобретать и накапливать свою собственную внутреннюю организованность, а также получит возможность распоряжаться ресурсами управления своим развитием, надобность в специальной институции, каковой является государство, надстраиваемое над обществом, отпадёт. И это уже вполне различимая историческая перспектива.

Что же, какой механизм будет приближать достижение такой исторической цели? Ответ простой — повышение производительности общественной деятельности. Овладение человечеством знаниями законов природы, создание в результате научно-технического прогресса технических средств, способных управлять энергоинформационными потоками, и обеспечение на этой основе необходимого уровня жизни — вот вехи на пути общества к своей исторической самостоятельности. Можно с большой долей достоверности предположить, что когда наука и техника обеспечат обществу практическое господство над энергией и информацией, государство станет лишним инструментом в конструкции общественного бытия. Речь идёт о некоей исторической объективно действующей тенденции, которая будет претворяться, независимо от общественного способа производства, избираемого людьми в качестве исторического пути своего цивилизационного движения: на каком бы экономическом транспорте люди ни двигались по дорогам своей истории, какой бы путь ни избирали для своего эволюционного путешествия, создавая свою цивилизацию, финишный пункт один — вытеснение государства сильным и умным обществом, овладевшим энергией и информацией как инструментами общественного и личного развития людей.

Увеличение производительной силы экономической деятельности постепенно создаёт условия для перехода регулятивно-познавательных государственных функций к обществу. Так увеличивается роль той самой демократии, посредством которой общество прорастает в государство. Всё в конечном итоге заканчивается растворением государственных институтов в общественных демократических структурах. Это и есть стадия развития человеческой цивилизации, для которой уже давно найдено слово — коммунизм. К сожалению, идеологическая ангажированность этого понятия заслоняет собой рациональную перспективу ближайшей человеческой истории.

Понятно, что свои функции государство на протяжении всего времени выполняет вместе с обществом, и более того, по мере цивилизационного взросления-эволюционирования роль общества постоянно умножается, и в конечном итоге повзрослевшее общество принимает на себя всю ответственность за осуществление управления человеческим развитием.

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД КАК ФАКТОР ИЗМЕНЕНИЯ СУЩНОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

Государство, выполняя прежде всего политический заказ лидирующих структур общества, делает всё от него зависящее, чтобы удовлетворить материальные интересы людей, которым служит. Подчинённая часть общества вынуждена тратить свою энергию, создавая материальные блага посредством своего участия в экономическом производстве. В обществе, как и в природе, действует закон экономии энергии: на совершение действия никогда не расходуется избыточная энергия. Люди угадали основной скрытый смысл производственных отношений, назвав их экономическими: в них, действительно, в каждом атоме деятельности присутствует мотивационная составляющая, направленная на экономию энергии людей, занятых в материальном производстве. Данная экономия, экономия труда, происходит за счёт повышения его производительности. Производительный труд экономит себя, уменьшая своё содержание в производимых продуктах, как бы изгоняя себя из продукта труда — уменьшая (экономя!) энергию, необходимую для их производства.

Государство, вынуждая, а зачастую и принуждая к созданию богатства для класса властвующих людей, объективно интенсифицирует ситуацию, провоцируя работников прилагать специальные усилия по повышению производительности их труда. Повышение производительности труда является естественной защитной реакцией подчинённого класса, позволяющей ему минимизировать вред от отношений экономической зависимости. Уменьшая свои энергетические затраты, владельцы живого производительного труда замещают свой труд трудом Природы, тем самым увеличивая свою долю в результатах общественного производства, наращивая свой трудовой потенциал, а отсюда и стоимость своей рабочей силы.

Подчеркнём, что повышение производительности труда, сопровождающееся изгнанием живого труда из продукта труда, не уменьшает количества энергии, затрачиваемой на производство этого продукта: просто вместо энергии живого труда в нём отображается вовлечённая в производство данного продукта производительная энергия Природы. Данная дополнительная энергия и образует прибавочную стоимость и служит основой для пропорционального распределения между всеми экономическими агентами: владельцы средств производства, аккумулировавшие прошлый труд, получают свою часть прибавочной стоимости, а владельцы живого труда — свою.

Конечно же, эти части не равны, как не равны потенциалы используемого в производстве прошлого и живого труда. Но при этом важно отметить, что работники являются не источниками прибавочной стоимости, как это принято считать, а её получателями, получателями той части прибавочной стоимости, которая соотносима с величиной их трудового потенциала, измеряемого затратами их живого труда.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

Социальное неравенство участников экономического производства заключается не в том, что одни производят прибавочную стоимость, а другие её присваивают. Нет! Все экономические агенты участвуют и в производстве и, соответственно, в получении прибавочной стоимости. Более того, произведённая прибавочная стоимость распределяется строго в соответствии с пропорциями экономического уравнения. Правда, при этом одни участники производства и распределения прибавочной стоимости (назовём их капиталисты) входят в производство в качестве владельцев средств производства и поэтому тратят принадлежащий им прошлый труд, а другие (работники) вынуждены вкладывать в экономику свой живой труд. И, конечно же, получаемые капиталистами и работниками части прибавочной стоимости несопоставимы по абсолютным величинам: в итоге большая доля национального богатства принадлежит владельцам средств производства. В этом и проявляется социально-экономическое неравенство участников капиталистических производственных отношений.

Концентрация общественной энергии в центрах частной собственности была исторически абсолютно необходима, поскольку создавала более эффективную конструкцию расширенного воспроизводства экономики, так как благодаря этому появлялась возможность оптимизировать соотношение между накоплением и потреблением в пользу накопления. Отсюда — капитализм. В противоположность этому справедливо‑равномерное распределение между всеми членами общества результатов труда и в первую очередь получаемой прибавочной стоимости в лучшем случае привело бы лишь к простому воспроизводству экономики. О каком-либо накоплении, социальном прогрессе и эволюции общества не пришлось бы даже мечтать.

К сожалению, теоретическая ошибка, допущенная К. Марксом, создавшим учение о прибавочной стоимости, не преодолена до сих пор. Практические следствия этой ошибки не имеют аналогов в человеческой истории: нет другого научного заблуждения, которое бы заставляло людей выстраивать конструкцию своей общественной жизни, основываясь на такой ошибочной формуле. Руководствуясь, помимо всего прочего, теоретическими представлениями о сущности капиталистической эксплуатации как присвоении прибавочной стоимости, была совершена революционная смена капиталистического строя в России. И вот она, поистине трагическая ирония истории — развал СССР во многом произошёл вследствие организации оплаты труда работников без учёта их участия в создании прибавочной стоимости. Было в корне нарушено экономическое уравнение, в результате чего произошёл разрыв между потенциалами прошлого и живого труда в экономике социализма. Ошибочная политэкономическая идеология до сих пор рудиментарно сохраняется в экономике труда теперь уже российского потребительского капитализма: работники по-прежнему отстранены от получения своей части прибавочной стоимости, что обрекает российский вариант капитализма на нежизнеспособность. Пожалуй, именно вследствие построения общества с использованием этой негодной экономической конструкции возникло и набирает силу центробежное политическое движение, когда все прежние республики Советского Союза продолжают политически удаляться от России.

РОЛЬ ИНФОРМАЦИИ В ПОВЫШЕНИИ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА

Одновременно с накоплением материального богатства классом работодателей в рамках экономического базиса постепенно происходит процесс накопления создаваемой обществом информации, послужившей основой для формирования более производительных технологий, ответственных за вовлечение в общественное производство того самого производительного труда, объективного общественного освободителя — освободителя общества от диктата классово организованного государства. Информация, создающая более производительные технические конструкции, запуская в производство энергию Природы, начинает замещать ею энергию труда, создавая тем самым основу для изменения логики формирования стоимости, а вместе с этим и логики отношений между обществом и государством. В конечном итоге развитие информационного обеспечения экономического процесса ответственно за подготовку предпосылок для смены способов производства.

Раньше считалось, что стоимость определяется только количеством абстрактного живого труда, осевшего в данном товаре. Однако на самом деле стоимость образуется не только трудом человека, но и энергией Природы, участвующей в процессе производства. С появлением производительных технологий стоимость всё в большей мере (степени) начинает определяться именно количеством присваиваемой обществом экономической природной энергии. Присваиваемая природная энергия приобретает качество экономической энергии независимо от вида этой энергии — механическая, атомная, химическая и т. д. Главный её отличительный признак, почему она становится экономической энергией, — это её вовлеченность в производственные процессы в качестве работающего природного агента.

Раньше считалось, что стоимость определяется только количеством абстрактного
живого труда, осевшего в данном товаре. Однако на самом деле стоимость
образуется не только трудом человека, но и энергией
Природы, участвующей в процессе производства

По мере развития технологии производительность труда начинает во всё большей мере определяться информацией, заставляющей силы природы совершать производительные действия. Если в начале общественной истории государство было всевластным добытчиком и распорядителем информации, то по мере взросления цивилизации информация начинает образовываться и накапливаться на полюсе общества, поскольку, в силу действия универсального закона экономии энергии, именно общество заинтересовано в экономии своих затрат, а отсюда и в повышении производительности труда, и именно оно обладает возможностью влиять на создание производительной информации. Общество весьма остро и заинтересованно реагирует на весь комплекс отношений, ответственных за информационное сопровождение его бытия. Наука, образование, политические институты, в рамках которых функционирует информация управления, — всё сказывается на уровне экономического развития и формировании новых базисных отношений.

ИНФОРМАЦИЯ КАК МЕРА СТОИМОСТИ

Оснащение производства информацией влияет на изменение структуры стоимости продукции и одновременно предопределяет рост стоимости рабочей силы, который происходит не только непосредственно у работников, занятых производительным трудом, но и опосредованно у тех работников, кто создает производительные технологии. То есть в создании производительной экономики заинтересованы и работники физического, и работники умственного труда. В итоге информация начинает полностью образовываться и накапливаться именно на полюсе живого труда. А с этим полюсом идентифицируется в основном общество. Государство, напротив, в первую очередь обслуживает интересы тех, кто сосредоточил в руках большую часть общественной деятельности в виде созданных и присвоенных продуктов прошлого труда. Сила государства поэтому и необходима, чтобы удерживать неравновесную конструкцию распределения результатов общественного труда: большая часть затраченного труда, объективировавшись в средствах производства, отчуждается от общества и фиксируется в качестве объектов собственности привилегированной части общества.

Любые известные способы производства, включая и социализм, были призваны экономить и накапливать экономическую энергию и направлять её на дальнейшее развитие производительных сил общества. Управлять этим процессом с учётом неизбежных социальных напряжений могло только государство.

В современном мире на первый план в качестве ведущей производительной силы выдвигается информация, а энергия людей труда уходит на периферию экономики и вообще вместе с людьми оставляет рабочие места. Информация начинает выполнять на рабочем месте функцию сознания отсутствующего на рабочем месте человека, управляя агрегатами, ответственными за реализацию энергообеспечения рабочего места. Новейшая эволюционная тенденция в развитии цивилизации состоит в том, что энергия Природы, вовлекаемая в производство, всё более и более ставится под контроль информации. В итоге цивилизация в целом выдвигает на первое место в определении своего содержания информационные процессы. По этой причине в мире повсеместно начинают происходить глобальные изменения не только собственно в экономике, где информация становится мерилом стоимости и на этой основе возникают новые информационные деньги — криптовалюта, но и во всей социальной архитектуре, занимая лидирующее место в определении отношений между обществом и государством. Одно то, что развитие производительной информаций ведёт к высвобождению людей из пространства экономической деятельности, а если ещё точнее — к освобождению человека от объективации его личности утилитарными потребностями, делает информацию главным инструментом обретения человеком эволюционной свободы и в конечном счете превращает её в важнейшего оператора человеческой истории.

ИНФОРМАЦИЯ КАК ОБЪЕКТ ДЕМОКРАТИИ

Общество постепенно проникает в сферу, ранее контролируемую государством, — сферу знания, сферу культуры и в первую очередь — технологической культуры, и, начиная производить и контролировать информацию, участвующую в производственных процессах, приходит к приобретению значимых позиций в экономической сфере. Информация в качестве производительной силы отличается тем, что принципиально не приватизируема. Конечно, она может быть предметом тайны, на неё могут распространять своё действие различные юридические механизмы, но информационные границы исходно проницаемы, а информация доступна для раскрытия в контакте с другой информацией и поэтому тяготеет к прозрачности и тем самым к обобществлению. Как говорится, информация обладает одним единственным неотъемлемым свойством — распространяться. Преграды, связанные с интеллектуальной собственностью, выстраиваются не по информационным, а по экономическим, т. е., скорее, энергетическим причинам.

Будучи сама объектом обобществления, информация может принадлежать каждому человеку по праву знания или же в качестве открытого (созданного) им объекта. Чем больше власть человека над информацией, тем больше он становится собственно человеком и тем больше его ресурс самоуправления в рамках общественной жизни. Более того, власть над информацией — ключ к управлению временем жизни человека.

Необычайно важна функция информации и в жизни общества. Операции с политической информацией образуют, собственно, сферу демократии. При расширении информационного потенциала общества сужается сфера государственного принуждения: зачем применять силу к людям, сознательно действующим в интересах всеобщего блага, к людям, которые сами находят себе место в деятельности социума и выстраивают общественный порядок, поддерживаемый пониманием разумности устройства жизни людей.

Уменьшается объём не только силовой компоненты в деятельности государства, но и ограничивается нормативно-организационный аспект государственной деятельности, вплоть до того, что в каких-то сферах наблюдается делегирование государством своих прав в адрес общества (надо делиться!), а где-то общество само формирует властную правосубъектность и уже готово диктовать свою волю государственным институтам. Рост информационной оснащённости набирает силу и создаёт обществу все предпосылки для того, чтобы приобретать властные компетенции и даже врываться во власть, вести с ней политические диалоги в самых различных формах, вплоть до создания общественной нормативности, обязательной для государства. На горизонте появляется призрак нового социального феномена — права общества. Право нового времени готовится стать амбивалентным: не только государство раздаёт правовые предписания, но совершенно неожиданно и само становится объектом нормативных велений общества, обеспеченных в том числе и силовым диктатом.

На фоне повышения активности движения общества за свои права существует опасность формирования политической конструкции замкнутого круга: общество выходит на улицы с протестами, в ответ на это государство мобилизует силы ОМОН и национальной гвардии; в свою очередь, применение силы не остаётся без ответа: общество к экономическим требованиям добавляет политические; реакция государства однозначна — происходит усиление репрессий, а идеологам общественного движения не остаётся ничего другого, как выступать с ярой критикой расширения государством полицейских функций.

Именно по такому сценарию могут начать развиваться российские события, копируя белорусский политический запев. И никто не может или не желает проследить начало цепочки разбалансировки государственно-общественных, а попросту политических отношений, поскольку, по меткому выражению В. А. Заргарова, политика — это и есть отношения между государством и обществом. Разлад между ними объясняется нарушением пропорции участия общества в государственном управлении.