Одна из наших больших проблем в этом мире – это усталость от жизни.
И для того чтобы сохранять в себе силы ценить мир нужны большие усилия.
Театр обязательно должен быть местом, где концентрируется праздник и лучшее человеческое. Если приносить в него свою грусть, печаль, то он становится унылым учреждением, куда вам не захочется приходить.
Быть режиссёром значит быть художником – сохранять творческий дух театра.
Человек боится всего, чего боялся во все времена: смерти, нелюбви, пустоты, забытья. И это нормально. Страх является движущий силой для того, чтобы человек стал Человеком.
Я люблю наше время, считаю, оно исключительное, ведь никогда перед нами не открывалось столько возможностей сделать этот мир лучше.
Но мы живём в почти постхристианскую эпоху. Наши ценности начинают девальвироваться. Мы носимся по этому миру «без руля и без ветрил».
Мы не позиционируемся в обществе и утратили христианскую парадигму, которая всегда была центром мироздания.
Теперь люди стали свободны от этой парадигмы. Человек либо выдерживает свободу, либо нет – это главное испытание нашего времени.
Спектакль исключительно про хороших людей развалится. Потому что содержание высекается от столкновения добра и зла. Так и внутри героя должен быть свет и мрак. Любая роль строится на драматургической логике. Для того чтобы персонаж на сцене имел объём, у него должна быть проблема. Он не может быть полностью хорошим. Проблема внутри человека делает его интересным как на сцене, так и в жизни.
Так, на примере семьи Иволгиных, персонаж Вари выстраивается через её несестринскую любовь к брату Гане. У Достоевского Варвара выписана немного иначе, нежели у нас, этакий «луч света в тёмном царстве». В нашей композиции это несколько «сахарно». Именно поэтому мне нравится, что мы придумали Варе сестринский «античный комплекс». Ведь если приглядеться, то в «Идиоте» все герои похожи на античных персонажей.
Современный театр видел сцены насилия во много раз более натуральные и более жестокие, чем в «Идиоте». Мы не нарушаем никаких законов: ни уголовного, ни гражданского права. Да и потом, если мы коснёмся темы человеческих смертей на сценических подмостках, то мы поймём, что смерть Ипполита Терентьева выгодно отличается от огромного количества банальностей.
Хотя Терентьев – своего рода альтер эго Мышкина, его линия не так выгодно завершена в романе, как у нас на сцене. У нас он своим самоубийством ставит Мышкина практически в безвыходное положение – вот что мне требовалось. Ипполит нужен, чтобы сработала мысль – Мышкин его полная противоположность.
Весь нравственный, интеллектуальный и физический ужас Ипполита Терентьева необходим для того, чтобы включился другой персонаж. Если он будет себе стрелять в сердце, а не в зад, то тогда что остаётся делать Мышкину?
Примечание: Ипполит Терентьев является главным антагонистом князя Мышкина. Он считает, что «люди и созданы, чтобы друг друга мучить». В своей «исповеди» Терентьев приходит к выводу, что если нет бессмертия, значит, «всё позволено». Если есть смерть, значит, нет нравственности.
В романе Достоевского Ипполит, будучи тяжело больным чахоткой терпит неудачу в эффектно задуманном самоубийстве: в горячке он забыл заложить в пистолет капсюль, что превратило ярую речь при большом стечении народа в каламбур. В дальнейшем Терентьев скончается от чахотки.
В спектакле Андрея Прикотенко Ипполит выполнит акт самоубийства в полной мере, выстелив себе в задний проход.
Театр – это широкий спектр, в нём должна быть и радость, и боль. Но существуют свои законы жанра. «Идиот» – это высокая трагедия, которая поднимает сложные вопросы человеческого бытия, заставляет думать людей о непростых эпизодах своей собственной жизни.
Я считаю, наш спектакль уважительно относится к первоисточнику, к роману Фёдора Михайловича Достоевского, и вместе с тем с большим вниманием и любовью, кропотливо изучает сегодняшнее время.