Музей — часть нашей идентичности

LT: Андрей Валерьевич, с какими важными профессиональными достижениями вы встречаете столетие музея?

АНДРЕЙ ШАПОВАЛОВ: За этот период в музее появилось несколько новых подразделений: Музей олимпийской славы, Музей связи Сибири, «Сузун-завод. Монетный двор». Мы отремонтировали здание Краеведческого музея, оборудовали современные хранилища, создали новую экспозицию, отремонтировали Музей природы, заметно улучшили материально-техническую базу. Сегодня наш музей либо лидирует, либо входит в пятёрку ведущих по всем основным показателям: уровень экспозиций, оцифровка, оснащённость техникой, безопасность, эффективность. Если вы спросите, какой краеведческий музей в стране я считаю лучшим, то искренне отвечу: конечно, новосибирский! У нас уникальные экспонаты. В Музее природы уже был один скелет мамонта, а сейчас мы приобрели ещё один, более крупный, мамонта Самсона, найденного в Чановском районе — это лучший в мире по сохранности скелет мамонта! Ещё одна гордость музея и моя, в частности — редкая коллекция бронзового средневекового литья, найденная в прошлом году нашими археологами в Сузунском районе. Работы археологического отряда были возобновлены в музее всего несколько лет назад, это тоже наша заслуга.
По общим меркам Краеведческий музей – довольно маленький, у нас сотрудников всего 120 человек. Для города сто лет музею кажется много, но на самом деле это не так. Даже в отличие от ближайших соседей – красноярского, томского, барнаульского музеев – все наши коллекции были созданы после революции, а значит, в их изначальной комплектации не было предметов ХVIII–ХIХ веков, это восполнялось уже в процессе развития. Когда я только возглавил музей, то на приобретение коллекций ежегодно тратилось 40 тысяч рублей. В первый год я увеличил эту сумму до полумиллиона рублей, во второй – до миллиона… Сейчас музей тратит 5-7 миллионов рублей на приобретение коллекций. Но главное — нам удалось создать новую концепцию музея. Ведь принято считать, что краеведческий музей – это старый замшелый бабушкин музей, где занимаются каким-то непонятным краеведением. Мы же работаем на современную аудиторию, позиционируя музей как модное место города, где проходит много интересных событий: тематические уроки, встречи, квесты, праздники, Ночь музеев, цель которой для нас в том, чтобы человек пришёл, офигел и подумал: «А где я раньше-то был?!» Мы постоянно придумываем, как удивить наших посетителей.

Какой краеведческий музей в стране я считаю лучшим? Конечно, новосибирский!

Если мы видим роскошную музейную коллекцию, которая не совсем соответствует нам по тематике, но мы можем её скомплектовать, то, значит, нужно это сделать, поскольку краеведческий музей не должен замыкаться в краеведении. Например, сейчас в музее можно увидеть графические работы Элия Белютина – известного советского художника, главы направления «Новая реальность», организатора скандальной «бульдозерной выставки» в Манеже. Картины музею – около 200 работ – подарила вдова художника, искусствовед Нина Молева.

Здесь вы, видимо, пересекаетесь в интересах с Художественным музеем?

Мы пересекаемся не в интересах, а в амбициях. Наши амбиции больше, поэтому мы не стесняемся играть на «чужой поляне». Если музеи конкурируют, значит они растут, в итоге выигрывает публика. В Художественном музее, кстати, тоже есть предметы, которые интересны для нашего музея.

А как в целом выстроена логистика поиска интересных для музея предметов?

Если для музея необходимо что-то конкретное, то мы ищем это всеми возможными способами по всей стране – работаем с антикварными магазинами, коллекционерами, интернетом.
В первый год работы мы просто взяли деньги и проехались по всем новосибирским антикварам и коллекционерам, а потом также съездили в Барнаул, Томск, Кемерово, Омск, Красноярск. Иногда владельцы антиквариата, в том числе семейного, сами приходят в музей. В советское время часто приносили ценные предметы в дар музею, сегодня такие случаи бывают, но значительно реже. В основном это люди либо состоятельные, либо те, кто хочет сохранить память о своих предках и приносит когда-то принадлежавшие им предметы быта, вещи, документы. Необязательно дед или прабабушка должны быть выдающимися – если можно выстроить интересную личную историю, показывающую жизнь человека много десятилетий тому назад, то почему бы не создать такой фрагмент экспозиции? Недавно внуки последнего управляющего Сузунского медеплавильного завода подарили музею стол, который их дед когда-то увёз с завода в Барнаул. Причем про этот стол, который пылился где-то на даче, они вспомнили совершенно случайно в процессе переписки с сотрудниками музея. Так стол спустя сто лет вернулся на своё место — теперь уже в наш сузунский музей. 

А остались в краеведческом музее экспонаты с самых первых выставок?

Изначально наш музей создавался краеведами как музей мироведения, открывающий мир для местных жителей. Концепция была примерно такая: есть большой космос, в этом космосе есть Земля, на которой есть вот такой край с такой природой. Первые выставки были астрономические и геологические с экспонатами в виде наглядной агитации, макетов и поделок. У нас остались некоторые археологические коллекции того времени, но дело в том, что значительная часть документации потерялась во время Отечественной войны, поэтому нельзя с уверенностью сказать, что именно выставлялось в первые годы музея.

Какими экспозициями вы планируете отметить юбилейный год музея?

Ежегодно мы проводим около сотни выставок. Юбилейный год был открыт шикарной экспозицией «Остаться навсегда». Совместно с музеем В. А. Тропинина мы покажем ретроспективную выставку русского портрета ХVIII–XX веков. Вместе с казахстанским музеем готовится экспозиция качественной русской этнографии «Русское красное», а также большая совместная выставка с НОВАТом. Недавно мы узнали, что с 1942 по 1946 год в Доме Ленина работал белорусский еврейский театр. Это был крутой театр, игравший на идише, но сегодня про него почему-то никто ничего не знает. Про эту находку мы также расскажем на ближайшей выставке «Живы и веселы». Когда начинаешь что-то исследовать, то вдруг находятся нужные сопричастные люди, важные артефакты и пазл вдруг складывается. Такие исторические расследования – это тоже миссия музея.                                                                                                      

А сами люди стали глубже интересоваться своей историей?

Да, в обществе произошел поворот, люди стали интересоваться собственной историей, составлять генеалогические древа, искать документы своих предков, читать исторические книги. Сегодня все пытаются понять собственную идентичность, основа которой — в происхождении. Примерно раз в две недели мы обязательно получаем письмо с примерно такой просьбой: «Мой отец-художник был в эвакуации в Новосибирске и подарил две работы музею. Сделайте мне копию картин». Люди осознали, что их сила и уникальность в их корнях.
И чем больше ты знаешь о поколениях в своей семье, тем крепче твоя опора в жизни и ментально-территориальная защита. Меня расстраивает, когда моя мать, показывая фотографии из семейного альбома, говорит: «Этого ты не знаешь». Почему я не знаю?! У нас огромная страна, и очень многие люди когда-то в силу разных причин потеряли связь со своей большой семьей. 

Андрей Валерьевич, у вас есть большая профессиональная мечта – что бы вы сделали для музея и города, имея неограниченные возможности?

Я мечтаю построить отдельные комфортные, правильно спроектированные два здания — для Музея природы (он этого точно достоин) и для Центра хранения и реставрации, куда мы могли бы свести все хранилища и, освободив в Краеведческом музее примерно 500 м², значительно расширить выставочные площади. Мечты должны быть великими, тем более если они касаются культурного наследия страны.