Искусство как любовь

LT: Сергей Михайлович, какой объём художественных сокровищ находится в музее? Какие работы особенно значимы в масштабах страны, а, возможно, и всего мира?

СЕРГЕЙ ДУБРОВИН: Всё, что находится в музее — это достояние страны, собственность Российской Федерации: Левицкий, Брюллов, Тропинин, Айвазовский, Машков, Фальк, Рерих, Кончаловский — всего не перечислишь. В основном и вспомогательном фондах нашего музея сегодня более 13 тысяч единиц хранения. Открыт музей был в 1958 году — это «детский» возраст для такого учреждения культуры. Основа коллекции нашего музея появилась благодаря постановлению советского правительства о передаче в Новосибирск работ из фондов центральных музеев страны. Стоит отдать должное, столичные музейщики передали в Новосибирск произведения «первого ряда», понимая значимость создания галереи в молодом перспективном городе. В 1982 году музей получил замечательное здание бывшего обкома партии, где сейчас находится. Сложно представить, что когда-то в этом пространстве выставочных залов было множество кабинетов.
Пока художественный музей Новосибирска трудно сравнить с Лувром или Дрезденской картинной галерей, но мы занимаем достойное место в музейном сообществе России.
Фонды музея — гордость новосибирцев. Выставочные проекты — это все ведущие собрания России: Эрмитаж, Третьяковка, Русский и Пушкинский музеи, международные выставки, персональные выставки художников. Руководство Новосибирской области ежегодно выделяет три миллиона рублей на пополнение фонда — это очень значимая для музея поддержка. Приобретённые работы навсегда становятся частью музея, а значит, и частью города, связующим звеном прошлого, настоящего и будущего.

27 лет работая в музее, вы практически стали в Новосибирске рекордсменом на директорском посту в учреждении культуры. Какой опыт оказался наиболее ценен за это время?

Каждый период времени выдвигает свои проблемы и задачи. Конечно, были времена, когда мы тряпками латали кровлю музея, когда по восемь месяцев не выдавали зарплату, и люди у меня в кабинете падали в голодный обморок. Приходили и криминальные личности. Это неудивительно, ведь музей — огромное здание в центре города. Но за всё время работы ни одной коммерческой структуре мы не сдали и метра квадратного. Было непросто, но музей должен оставаться музеем.
Помимо основной, хранительской и выставочной деятельности, я как директор художественного музея занимаюсь хозяйственной работой, контролирую, чтоб был вымыт пол, двор подметён, вовремя ремонт сделан. Но главный опыт работы в том, что надо почувствовать энергию музея — он не терпит суеты.

Если перед вами будет задача влюбить человека в живопись, к каким работам подведёте его в первую очередь?

Любовь — это прежде всего эмоция, поэтому я бы сразу подвёл к картинам Айвазовского, Куинджи, Дубовского, Жуковского. «Войдите» в работу Жуковского — он словно втягивает в своё пространство. Кажется, что сейчас зайдёт Антон Павлович Чехов и задумчиво сядет в кресло. Обязательно показал бы уникальные сибирские иконы — такого эксклюзивного иконописного собрания нет нигде! Замечательные работы в зале Рериха — это бренд нашего музея, но мне в них не хватает тепла и эмоций. Здесь всё индивидуально, поэтому чтобы влюбиться, нужно увидеть и обязательно почувствовать.
В конце 2020 года в Новосибирск приезжал заместитель председателя правительства РФ Марат Хуснуллин и, как любой образованный человек, оказавшийся в новом городе, зашёл на экскурсию в местный художественный музей. Он был в восторге от нашего собрания: «И Петров-Водкин у вас есть! И Машков! Роскошные работы!» Возле картины Куинджи я спросил: «А здесь вы всё хорошо видите?» И он ответил: «Да, горит огонёк! Горит!» Всё! Тут, как по лакмусовой бумаге, я сразу понял, что это наш человек! Не просто чиновник зашёл отметиться в музей. Он видит, понимает, чувствует! Приятно, что такие люди есть в правительстве Российской Федерации.

Такое тонкое понимание искусства — врождённая способность или приобретённая?

Это навык, который важно развивать в себе каждому человеку. Искусство как любовь — увидел и влюбился. Помню, как был очарован, когда в десять лет увидел картину Куинджи «Лунная ночь». Стоит отдать должное нашим педагогам, которые формировали в нас интерес к искусству. Чтобы дети росли эрудированными и интеллектуально развитыми, им нужно дать для этого духовную и эстетическую пищу. Выбирая произведения искусства для ознакомления, иногда даже важно настоять на своём выборе — ребёнок должен увидеть «своего» Куинджи, увидеть этот огонёк на картине. И тогда произведение в нём имеет шанс остаться. Если из ста ребятишек, пришедших в музей, задумаются пятеро о прекрасном — это уже победа! Ценно, что большинство посетителей вновь и вновь приходят в музей, открывая в увиденном — неизвестное.

Помимо мировой классики в музее проходят выставки современной живописи. Есть ли в направлении контемпорари-арта грань, которую вы никогда не позволите перейти, предоставив место для экспозиции в музее?

Творческими процессами занимаются в музее специалисты выставочного отдела. Разумный руководитель не будет лезть в эту работу. Я могу лишь высказать свою точку зрения, но если буду её навязывать, значит, мне нужно работать куратором. За всё время работы лишь пару раз категорично говорил: «Вот этого делать не нужно». Не нужно президента РФ показывать без штанов в музее. И здесь для меня не является авторитетным заявлением информация об экспонировании этих работ в Третьяковской галерее. И пусть меня называют ретроградом и кричат: «Дубровин не пускает в музей актуальное искусство!» Помню, звонили вышестоящие руководители и говорили: «Ты почему не разрешаешь выставку?», на что я отвечал: «Вы сначала посмотрите, какие ценности пытаются продавить через вас!» Конечно, за такую позицию приходится платить своими нервами, усилиями, временем. Но, так или иначе, платы требует любая позиция.

Сейчас все нравственно здоровые люди должны заявить
свою чёткую позицию, иначе погибнет страна

Современное искусство обязано быть в художественном пространстве музея, но вот вседозволенности здесь места нет. И не потому что Дубровин не хочет, а потому что это выбор общества. Сейчас все нравственно здоровые люди должны заявить свою чёткую позицию, иначе погибнет страна. В России всегда были понятия совести, нравственности и духовности, и если они начитают уходить из нашего измерения — беда! Нельзя всё превращать в рынок и в базар, тем более культуру. Без нравственности и духовности, заложенной в произведениях наших великих предшественников, музей потеряет статус хранителя серьёзного художественного искусства. Да, в живописи всё имеет право на существование, но не всё может быть выставлено в Государственном художественном музее. Основные культурные параметры прописаны в «Основах государственной политики России» — нам нужно лишь придерживаться их.

То есть работы, к примеру, Олега Кулика не привезёте?

Мы привозили его работы лет 15 назад, хотя, конечно, далеко не всё. Сейчас его живопись выставляется и в Третьяковской галерее, и в Русском музее, но лично мне его творчество не близко.
Сегодня сделать публичную развлекательную выставочную площадку из музея несложно. Вот только, как сказал Шекспир, «из ничего и выйдет ничего». Вспомните, с чего началась эпоха Возрождения? Со света, который принесли великие художники: Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Тициан. Прошло 600 лет, а ты приходишь в Сикстинскую капеллу и замираешь. Хотя там обнажённые тела, между прочим.

Сегодня в музее используются новые технологии — каким образом они расширяют возможности знакомства с работами художников?

Кто-то, приходя в музей, точно знает, зачем ему это нужно. А кого-то нужно дополнительно привлечь. Для этого мы и используем новые технологии, такие, как платформа «Артефакт» — интерактивный гид с технологией дополненной реальности. К этому проекту мы подключились в рамках национального проекта «Культура». Современные технологии могут «оживить» картину, перенеся её элементы в новые измерения, но всё же это будет искусственно созданная реальность на основе изначально «живого» произведения. Мастерство живописца ни с чем несравнимо — либо оно есть, либо нет. И оно должно оставаться, чтобы люди имели базу, на основе которой могут разбираться — что истинное, а что ложное. Если человек понимает, что написал Репин, Левитан или Жуковский, то в разговорах об актуальном искусстве ему уже лапшу на уши никто не навешает.
Какие бы технологии ни пришли в музей, подлинник картины ничто никогда не заменит, потому что в нём энергетика, мастерство, душа художника! Мы видим объём, движение, чувствуем эмоции! И со временем магия художественного произведения только возрастает. Александр Ива́нов всю сознательную жизнь писал картину «Явление Христа народу» — вы посмотрите на эту работу: Господь-то идёт! Мы видим это движение, видим эмоции на лицах людей... Это не фотография. Это великое произведение искусства — то, что рождает любовь.