Правила финансовой грамотности от итальянских банкиров банки и кризис

Имя Беппе Гизольфи уже не в первый раз появляется на полках книжных магазинов среди книг о сбережениях и финансах, писателю неизменно удаётся сделать эти темы увлекательными. Это заслуга его работы журналистом, которой он посвящает себя помимо своей основной деятельности в качестве вице-президента Европейской ассоциации сберегательных банков, советника Международной ассоциации сберегательных банков и Национального совета по вопросам экономики и труда Италии. Книги Беппе Гизольфи увлекают любого читателя, который если и не интересовался до этого сложной темой экономики и финансов, то непременно станет её поклонником. «Финансовый словарь», объясняющий все важные термины финансового мира, публикуется на страницах нашего журнала ежемесячно с любезного разрешения автора.
«Этот труд представляет собой сборник статей различных экспертов с описанием и объяснением финансовых терминов, где каждый из авторов имеет для меня огромную важность. Для этого труда я искал самых квалифицированных авторов среди профессоров, адвокатов, профессионалов в сфере истории и экономики. Полагаю, что эта работа является одной из самых выдающихся и, что самое главное, полезной. Ведь даже если вы не связаны с экономикой и не занимаетесь ею, знайте, что она занимается вами».

Местный территориальный банк (Часть I)

Распространение в международном масштабе неолиберальных экономических теорий берет свое начало, как известно, в острой интерпретации и последующем применении доктринальной системы, созданной Фридрихом Августом фон Хайеком. Авторами и инициаторами этого события в конце 1970‑х и начале 1990‑х годов были британское и американское правительства под управлением «железной леди» Маргарет Тэтчер и президента Рейгана в США соответственно. После первого общенародно выраженного несогласия и первоначальной негативной реакции на национальный экономический сценарий, выбор британской экономической политики Великобритании и США, обозначаемый терминами «тетчеризм» и «рейганомика», дал выигрышный результат на фоне регресса, инфляции и безработицы. Исходя из этой ситуации, предположительно был выведен своего рода общий закон, самым известным сторонником которого был американский экономист Милтон Фридман.

Согласно утверждению, для решения экономических проблем необходимо свести к минимуму государственное вмешательство и обеспечить существование свободного рынка как метода самоконтроля экономики. Краеугольным камнем этой концепции являлась отмена государственного контроля экономики, а именно процесс, который подтолкнул центральные правительства прекратить контроль рынков и снять ограничения с предпринимательской деятельности. С распространением этих идей каждая попытка сдерживания развития капитализма рассматривалась как грубая теоретическая и практическая ошибка.

Специфические вопросы социального равенства (предоставление субсидий нуждающимся, пропорциональное распределение богатства, использование государственных денег в качестве социального амортизатора) рассматриваются как микроэкономические проблемы с небольшим влиянием на макроэкономику. Последняя же рассматривалась как наиболее надежный показатель здоровой государственной экономики.

Возможно, никогда до появления неолиберализма, по крайне мере настолько открыто, не выражалось, что вопросы ограничений на пути к росту экономического благосостояния должны регулироваться на законодательном уровне. Не в смысле того, что неолиберализм совершенен или не нуждается в улучшении, а в смысле факта своего существования и проявления ограничений, притеснений, вытекающих из устаревших экономических программ, стереотипных представлений социума, традиционных идей, ведущих к утопии, и неработающих этических идеологий. Главное оправдание такого убеждения в том, что экономическая система с государственным планированием (будь то социалистическая или кейнсианская структура), то есть не дающая полной свободы действий операторам на рынке, приводила к установлению чрезмерной концентрации государственной власти. Таким образом, есть риск для стабильности демократии с еще более серьезными последствиями в виде возможного установления тоталитарного режима (как, например, нас научил горький опыт большевизма в России и национал-социализма в Германии).

Более 20 лет всё доводилось до совершенства, неолиберальные теории работали, распространение богатства было постоянным, а невидимая рука смитсианской теории рынка открыла национальные границы и постепенно создала образ глобального государства, империи, как дал этому определение Тони Негри. Неоспоримая прочность такого государства основывалась на экономике без врагов, поскольку в итоге была лишена реальных ограничений, которые выше политического аппарата, почти полностью занятого тем, чтобы быть преданной и верной служанкой нынешней экономической структуре. Но в момент, когда тропа, открытая неолиберализмом, казалась прочной, ее эффективность начала снижаться (летом 2007-го). И неожиданно для всех (даже для так называемых экспертов или возможных сотрудников системы) в кратчайшие сроки это привело к коллапсу всей господствующей экономической системы в глобальном масштабе. Это было шоком для всех. Оставалось только собирать осколки, искать виновных и выяснять причины случившегося.

Среди тысяч мнений на тему финансово‑экономического кризиса были отобраны наиболее общие признаки, объясняющие природу случившегося кризиса. Изначально было признано что то, что было определено как неолиберализм, по факту выразилось в ультралиберализме, трансформирующем экономику из реальной, основанной на производстве физических товаров, в финансовую, базирующуюся на эмиссии денежной массы, документарных ценных бумаг с условной стоимостью, но без какой-либо реальной ценности. Таким образом, был определен переход от общества, в котором преобладают производители, к тому, в котором превосходство отдано потребителям. Для последнего конец экономического процесса уже не приносит ощутимой пользы и не является материальным товаром, получаемым от физической или интеллектуальной работы. Эту роль для него играют деньги — как нейтральный и обезличенный результат сложных техник, основанных на увеличении государственного и частного долга. Конкретизируя полный комплекс причин, приведших экономику к упадку, стоит признать, что вина этих трагических последствий лежит в отсутствии этоса (греч. ēthos, термин античной философии, обозначающий личный характер какого-либо лица или явления), метрона (греч. metron, принцип меры), номоса (греч. nomos, закон). Иными словами, всё происходило в отсутствие этических норм и культуры ограничений, которая, как уже давно заметил Аристотель, позволяет выстроить непосредственно экономику (от греч. oikonomia — правила управления домом), отличая ее от хрематистики (процесс накопления богатства как самоцель, от греч. chremata — деньги). Джон Кеннет Гэлбрейт в своей книге «История экономики» пишет: «Возможно, на Уолл-Стрит должны еще раз перечитать Аристотеля».

Джон Кеннет Гэлбрейт в своей книге «История экономики» пишет: «Возможно, на Уолл-Стрит должны еще раз перечитать Аристотеля»

В попытках понять причины экономического краха особое и пристальное внимание уделялось роли банков. С легкой руки СМИ довольно быстро набрало популярность убеждение, что весь крах системы начался только из-за банков. Опираясь на какое-то низкокачественное журналистское исследование, неверное обобщение, поверхностные суждения, их признали виновными в общей своей массе, без какого-либо различия между ними, в действительности являющимися совершенно разными финансовыми структурами, с различными функциями и ролями на рынке финансовых услуг. Долг каждого серьезного банкира состоит в том, чтобы критически проанализировать весь процесс финансового кризиса, факты, которые вменяются банкам в вину, чтобы разрушить поверхностные суждения и интерпретации, ошибочные концептуальные тезисы, которые распространяют средства массовой информации.