Музыкальное перемирие

LT: Ян, вы часто говорите, что виолончель спасёт мир. Считаете, музыке это под силу?

Ян МАКСИН: Чем больше я выступаю и получаю отзывов, тем сильнее в это верю. Музыка обладает поистине великой силой, способной преодолевать любые границы, языковые барь-еры и попадать в человеческую душу и сердце. Последнее время я стал увлекаться квантовой физикой, чтобы разгадать феномен влияния звуков, мелодии на эмоциональное состояние человека. Оказывается, процессы духовного очищения, наполнения, которые запускает в нас музыка, происходят на квантовом уровне.
Через своё творчество я хочу подарить людям мир, внутреннее спокойствие и надежду, которых сегодня так не хватает. И я не одинок в этой миссии, у меня много единомышленников по всему миру, и постоянно появляются новые неравнодушные к искусству люди. Например,петербургский перкуссионист Олег Шавкунов, игравший в легендарной группе «Аквариум», с которым мы выступаем последние несколько месяцев.

Судя по тому, как вы третий год гастролируете по России, большие расстояния и суровый здешний климат вас не останавливают?  

Я совершенно не устаю! Уже десятый раз еду через Новосибирск. Но так сложились обстоятельства, что пока концертная деятельность происходит в основном в России. Мы уже побывали во многих городах по Транссибу, от Санкт-Петербурга до Иркутска, выступили в Хабаровске и Владивостоке, но туда, конечно, летали самолётом. В этом году планирую посетить Поволжье, побывать в Мурманске и Архангельске, сыграть в городах юга России.
Но три года назад у меня не было здесь команды, я один отвечал за все процессы, связанные с организацией концертов. А сейчас сложился небольшой, но сильный коллектив людей, которые взяли эти функции на себя, освободив мне время для творческой работы. А её, как показал прошлый год, впереди много. Люди с разных уголков России постоянно интересуются, когда мы приедем с концертом, например, в Воркуту или Нарьян-Мар. Теперь такая возможность у нас появилась.
К слову, в США я бы не смог сейчас выступать. Все массовые мероприятия там до сих пор под запретом, нельзя даже собираться «квартирниками» до двадцати человек. Фактически мои коллеги-музыканты второй год сидят без работы. Вот и получается, как в той поговорке: не было бы счастья, да несчастье помогло. И только в России мы можем давать по десять концертов в месяц! 

В одном интервью прозвучало, что вам достаточно провести три дня в Париже, чтобы напитаться творческой энергией на полгода вперёд. В условиях закрытых границ где находите новые источники эмоциональной подпитки?

С тех пор много воды утекло. Сейчас я с радостью отмечаю, что Санкт-Петербург стал для меня таким местом. С этим городом происходит удивительная трансформация. По энергетике он становится таким же сильным, как Париж. В Петербурге я вижу будущую творческую столицу мира, потому что здесь постоянно генерируется новое искусство, новый контент в дизайне, музыке, живописи. И потом, с Питером меня связывают воспоминания детства и юности, всё-таки я прожил здесь до 17 лет, пока не уехал учиться в США.

Нередко вы берёте с собой на гастроли 17-летнего сына Луку. Какие у него впечатления от России?

Россия, как большая и неизведанная страна, пробуждает в нём живой интерес. Кстати, этой зимой мы вместе ездили на Алтай, побывали в районе Чемала. Нас там принимали музыканты из этнического ансамбля «АлтайКай». Мы жили несколько дней в деревне под Горно-Алтайском, это был новый, интересный для нас опыт. Мы устроились в традиционном алтайском жилище, угощались мясом косули, ныряли в сугробы после бани, а по вечерам устраивали с музыкантами джем-сейшен. Алтай невероятно красив, и в следующий раз мы мечтаем добраться до северного берега Телецкого озера, чтобы увидеть и другие его достопримечательности.
Лука, действительно, очень много путешествует со мной, и у него уже сложился такой космополитический взгляд на жизнь. Он не хочет, чтобы его воспринимали как сына Яна Максина и стремится найти свой путь и стать целостной личностью. В поездках он учится понимать других людей, их ценности, уважать культуру. И я искренне желаю всем молодым людям как можно больше бывать с родителями в разных городах и странах, изучать изнутри местные особенности, устои. Чтобы понимать, как устроен этот мир и как важно сохранить хрупкое равновесие.

Когда-то вы отказались от места в престижном Сан-Францисском симфоническом оркестре, чтобы, как советовал вам его главный дирижёр Майкл Тилсон, искать свой голос в музыке. И что же, нашли?

Причём нашёл в буквальном смысле. (Cмеётся.) В этом году у меня должен выйти первый песенный альбом на русском языке, до этого я только писал свою или исполнял чью-то музыку. А если и пел, то лишь для себя или в тесном кругу: мог ради прикола взять гитару и затянуть пару романсов Вертинского или песню Гребенщикова. Но я никогда не рассматривал это как серьёзное искусство.
И вдруг во мне открылся какой-то новый канал, сначала я написал одну песню, потом другую. Попробовал исполнить их на концертах и людям – понравилось, многие стали говорить: пойте ещё. Но мой уровень вокала сильно отличался от чистого голоса виолончели. Чтобы продолжать заниматься этим на сцене, мне нужно было подтянуть вокал. Чем я и занимаюсь уже два года.
А вообще, поиск творческого пути – это бесконечная история. Во всяком случае для меня. Ведь в мире музыки постоянно что-то происходит, и нужно ловить волну и через это находить новые пути в творческой самореализации. 

А что насчёт рифм? Вы сами сочиняете стихи к песням? 

Ну, поэтом я себя не считаю, да и в школе была тройка по литературе. Я пишу не стихи, а тексты к песням, а это далеко от поэзии. Вот у Булата Окуджавы стихи могут отдельно существовать от музыки, а у Бориса Гребенщикова – нет, это единый сплав. Вот и мои рифмы — они идут как дополнение к нотам, к мелодии. Сам порой не могу сказать, о чём эта песня. Но когда она звучит, то погружает меня в какое-то определённое состояние, настроение, сюжет. 

Вы дважды упомянули легендарного отца русского рока, но кто ещё, кроме Бориса Борисовича, оказал на вас влияние? 

Когда мне было лет одиннадцать, я слушал Бориса Гребенщикова и у меня просто «срывало крышу». Родители удивлялись: почему ты это слушаешь, что в этих песнях? А я и объяснить не мог, просто эта музыка оказывала какое-то магическое действие, уводила в совершенно другой мир. Поэтому у БГ я переслушал всё! И даже сам одно время подражал ему. Но это действительно Музыкант с большой буквы, который очень много знает и умеет.   

Когда мне было лет одиннадцать, я слушал Бориса Гребенщикова и у меня просто «срывало крышу». Родители удивлялись: почему ты это слушаешь, что в этих песнях?

Довольно сильное влияние на меня оказал Стинг в плане как музыки, так и личностных качеств. Мне посчастливилось выступать с ним на одной сцене. Но ещё задолго до нашего знакомства я интересовался его творчеством и образом жизни. Помню, прочитав в одном интервью, что Стинг каждый день пробегает пять километров, я тут же подхватил эту идею. И по сей день пробежки – моя любимая привычка.  

Кроме коммерческих концертов, вы часто даёте бесплатные в учебных заведениях. Отзывается ли молодёжь на неоклассику?

К сожалению, в прошлом году из-за пандемии у нас не было доступа к таким учреждениям, но я надеюсь, что сейчас ситуация начнёт меняться и мы возобновим благотворительные концерты для молодёжи и пожилых людей. Хочу сказать, что я всегда открыт к подобным предложениям, и если кому-то это интересно пишите нам в «Фейсбук» или «Инстаграм».
Опыт прошлых концертов показал, что моя музыка может быть интересной молодым людям. Потому что им тоже хочется тянуться к чему-то новому, откуда-то черпать вдохновение, а современная музыка этого не может дать, в ней нет духовности, она пуста. Но мы, взрослые, сами в этом виноваты.

Чем больше у подростков будет доступа к разнообразной, качественной музыке, тем более многогранными
людьми они вырастут

В школах или колледжах я играю разные вещи: от авторских песен до классического Баха. После концерта многие пишут мне в «Инстаграме»: «Спасибо, мы для себя открыли такую музыку, о которой даже не знали». Поэтому чем больше у подростков будет доступа к разнообразной, качественной музыке, тем более многогранными людьми они вырастут. Им будет не скучно с самими собой.