В традициях сибирского панка

LT: Александр, новосибирские зрители сравнили «Горемычные танцы» с чем-то одновременно напоминающим страшилку и рок-концерт. Кто-то написал, что в церковь после спектакля пойдёт. А какого эффекта хотели добиться вы сами?

Александр АРТЁМОВ: Мы находимся на службе. Работаем под двойным прикрытием, и все наши творческие акты — это не спектакли, а спецоперации, направленные на выполнение конкретных задач, решающих вопросы экзистенционального, морально-этического и социального характера.

Что имеется в виду?

Мы редко ставим — один спектакль в два года. К каждой новой постановке, как к спецоперации, долго готовимся, чтобы точно донести смысл до адресата, после чего закрываем проект. При этом мы достаточно свободны: не зависим от бюджета и площадок, существуем, как партизанский отряд, собирающийся под определённую миссию. «Горемычные танцы» как снаряд, заряженный разными смыслами, сосредоточенными вокруг мыкающегося, замороченного человека, всё ищущего своё счастье. Перед героями встают вопросы выбора и свободы, что, на мой взгляд, весьма актуально на фоне запугивающей, разобщающей нас действительности, направленной на обезличивание людей. Во всём мире идёт борьба, и мы чувствуем себя частью этого процесса.

Театр «ТРУ» вырос из лаборатории Андрея Могучего, являющегося сейчас худруком Большого драматического театра имени Товстоногова. Развиваясь в направлении интеллектуального андеграунда, на чьё ещё творчество вы опираетесь?

На сцене мы поддерживаем традиции сибирского панка, для которого характерен принцип полной независимости человека от общепринятых стандартов и стереотипов. Праотцами этого направления выступает целое поколение музыкантов‑подпольщиков — от лидера рок-группы «Флирт» из Восточной Сибири Олега Сурсина и роковой исполнительницы из Новосибирска Янки Дягилевой до «патриарха» русского панк-рока и одного из самых влиятельных представителей панк-движения в России Егора Летова.

Ставя «Горемычные танцы» в жанре текстоцентричного
балета, мы не хотели каким-либо образом поиздеваться
над пластическим театром, наоборот, пытались показать,
что два кода — текст и действие — могут контрастировать,
но взаимодействовать друг с другом

Большинство наших спектаклей будто очередной проект эксцентричного музыканта, творчество которого отличается мощной энергетикой и нетривиальной подачей материала, самобытным звуком, живым и простым ритмом, нестандартными текстами, своеобразной грубоватой и вместе с тем изысканной поэзией и языком.

«Горемычные танцы» сделаны в технике нового театрального языка — comentorary. В чём её особенность?

В том, что ты сначала абсолютно по-детски, инфантильно придумываешь сценическое действие, а потом уже для этой формы пишешь текст тому, кто будет комментировать происходящее. В «Горемычных танцах» роль досталась собирательному образу архетипичной русской женщины. А придумал я его случайно, посетив как-то один из современных пластических спектаклей. Во время действия, длившегося почти два часа, я вдруг представил себя бабушкой из глухой деревни, случайно попавшей на представление и, разумеется, осуждающей такой вид современного искусства.

Словно вылепленная из самых мрачных страниц русского фольклора, история «Горемычных танцев» происходит в полной темноте: на сцене только луч света, под которым и разворачивается действо с участием пятерых мужчин, — каждый из них ищет своё счастье. Артисты ничего не говорят, за них, откуда-то с галёрки, ведёт повествование женский голос, то шепчущий, то воющий, то переходящий в крик

Ставя «Горемычные танцы» в жанре текстоцентричного балета, мы не хотели каким-либо образом поиздеваться над пластическим театром, наоборот, пытались показать, что два кода — текст и действие — могут контрастировать, но взаимодействовать друг с другом. Это противоречие одновременно и ужасно, и притягательно.

Почему вы думаете, что это интересно сегодня зрителю, и так перегруженному информацией?

Действительно, люди испытывают информационную интоксикацию, и это сказывается на качестве их восприятия: кто-то быстро пролистывает ленту в телефоне, избегая длинных постов, кто-то уходит с интеллектуальных платформ в зрелищные, где вообще нет текста. Но в то же время мы с интересом смотрим прямые эфиры в Инстаграме, следим за блогерами, комментирующими путешествия или компьютерные игры — всё это часть comentorary, уходящего корнями в древние, ярмарочные зрелища. Текстоцентричный театр в этом смысле помогает замедлить бег и сосредоточится на чём-то одном, полностью погрузиться в атмосферу разыгрываемого действия. Но зрителю в зале придётся помучиться, потерпеть, чтобы в результате почувствовать эйфорию и обрести просветление.