Я всегда стараюсь дотянуться до большего

ВЫБОР

Когда я работал в Институте вулканологии на Сахалине, должна была выйти моя первая книга – сборник стихов. Я чувствовал себя настоящим поэтом, представлял, как буду дарить книгу девушкам, друзьям, родным… Но вмешалась цензура, и моя поэтическая книга была уничтожена, а я попал в чёрные списки. И что, бросать писать? Казалось, я был лишен выбора, но в действительности, наоборот, оказался перед настоящим выбором! И сейчас, пожалуй, благодарен той ситуации, поскольку, если бы вышла моя та книга (думаю я), то, скорее всего, я связал бы свою дальнейшую жизнь в основном с поэзией, а это… ещё один выбор! И лучший ли? Я же увидел, почувствовал чётко и ясно, что целая система не желает меня пускать в интересный огород, где мне, конечно, хотелось «попастись». Ну и прекрасно! Я занялся иностранными языками: изучил болгарский, подружился с поэтами в Болгарии, много переводил их, издал целую антологию болгарской поэзии, параллельно перевёл ещё и роман загадочного немецкого писателя Бруно Травена, который всегда мечтал прочесть полностью… Я всегда стараюсь дотянуться даже до того, что нет возможности держать в руках. Помимо переводов, занялся ещё и прозой. Писательница Галина Корнилова, ученица Паустовского, как-то написала мне: «Конечно, жаль, что твоя книга стихов не вышла. Но если раньше я тебя воспринимала как очень интересного молодого поэта, то теперь вижу, что, может быть, твоё призвание всё же – проза». А ведь я мог отступиться от писательства. Или не мог? Сам же писал: «...а если мне придется выбирать перед весами: чаша – откровенье, другая чаша – блеск стихотворенья, я не сумею, не смогу солгать. Я выберу. И выбор будет внятен. Пройдут года, деревья упадут, изменит море берега пустые, иссохнут реки, и родятся вновь, мой выбор будет тем же: я искал, мне не нужна судьба, что ждет в конверте. Я столько в этой жизни умирал, что, кажется, и правда я бессмертен». Демон Сократа, как известно, всегда подсказывает нам то, что мы не должны делать. До остального надо самим додумываться.

БОГ

Я атеист, но не воинствующий. Я понимаю, есть над нами что-то большее – не говорю «бог», потому что это какая-то не совсем естественная для меня формулировка. Нет в мире систем с одним полюсом, значит, и жизнь… Не будем углубляться… Мне всегда было интересно, как человек может быть верующим, понимая, осознавая то, что он уже сам способен объяснить многие явления, происходящие в галактике, с помощью физики и математики? Верить, когда на планете творится столько ужасов – почему такое бог допускает? Почему людей нужно так жестоко наказывать за их грехи? С какого-то времени я сам пытаюсь написать, хотя бы для себя вывести некую теодицею, понять, хотя бы приблизиться к пониманию вечной правоты бога. Мне близки слова моего друга, известного физика Алексея Бурова, утверждающего, что современный человек всё ещё настолько несовершенен, что нуждается в жестоком опыте…
Как ни странно, среди учёных, особенно тех, кто занимается точными науками, очень много людей верующих. Замечательный американский изобретатель Томас Эдисон, умирая, просил снабдить его телефоном. «Мало ли». К сожалению, не позвонил. Великие мировые загадки так и остаются загадками. Потому и жить интересно.

КРАСОТА

С детства у меня особое отношение к красоте. Простое осиное гнездо может пугать и восхищать одновременно. Такое осиное гнездо страшней и величественнее всех инсталляций гугенхеймовского музея. В эссе «О красоте» я писал когда-то: «творчество (любое) невозможно без красоты, без понимания красоты, с годами привыкаешь к этой тобою придуманной, тобой написанной, нарисованной красоте, но однажды природа возмущается и возвращает тебя к началам».
Если говорить о книгах, то самой Красивой остаётся для меня – Библия. Книга. В неё стоит вчитываться, вдумываться. Каждая её история имеет глубокие, ещё не понятые нами смыслы.

УДОВОЛЬСТВИЯ

Скучный человек – он и есть скучный, его жалко. Сегодня столько в мире удовольствий, так прекрасна жизнь в своих самых разных проявлениях! Мои личные интересы всегда вырастали из любопытства. Мне нравилось замечать всё то, что не сразу бросается в глаза. Да, жизнь порой жестока, но даже наши потери имеют лишь ту глубину трагизма, которую мы сами для себя определяем, поэтому вырабатывайте, постоянно вырабатывайте философский взгляд на жизнь. 
Общение, литературное творчество, хорошие книги, искусство, французский (подчёркиваю) коньяк – я от всего этого получаю удовольствие. А ещё, как писал Сельвинский, «никогда не перестану удивляться девушкам и цветам!» Даже лёжа под больничной капельницей в прошлом году, я не распылял внимание на боли, а продумывал концепцию повести «Последний карантин». В июне собираюсь лететь в Питер – книга написана, издана, вышла в финал премии Аркадия и Бориса Стругацких. Кстати, путешествия – тоже удовольствие. Я много путешествовал. Жалею, что зря мы откладывали с женой поездку в Австралию, – время неумолимо, теперь, видимо, не доедем. С другой стороны, всё в мире на что-нибудь похоже. 

ОДИНОЧЕСТВО

Писатель одинок и беззащитен на своём пути. Я рано понял, что советоваться в процессе работы с кем-то вредно. А когда ты приносишь свои рукописи издателю, то становишься ещё более уязвим, поскольку любой может писателя обидеть, хотя бы непониманием. Чрезвычайно сложно найти людей, которые думают, как ты. В литературе обычно больше противников, чем друзей, но мне всегда везло, у меня было много друзей, среди них такие замечательные, как писатели Саша Бирюков (Магадан), Боря Штерн (Киев), Виталий Бугров (Екатеринбург), Аркадий Стругацкий (Москва). Их уже нет… ушли… но их внимание ко мне, судя по моим ощущениям, не рассеивается. Они – рядом…
Недавно прочёл книгу Дины Рубиной «Одинокий пишущий человек». Книга скучная, но название её – очень точное. Да, пишущий человек одинок – творческая работа вообще часто одинока. Тем не менее, мы живём в обществе, живём его (нашими) интересами, а значит, живем в Истории. Об этом следует помнить.