В рамках исторического факта

LT: Ирина, почему до этой выставки работы военных фотографов Ольги и Бориса Игнатовичей ни разу не выставлялись вместе?

ИРИНА ЧМЫРЁВА: Потому что широко известно было только одно имя — Бориса Игнатовича, признанного гения советской фотографии и киносъёмки, запечатлевшего ключевые исторические события со второй половины 1920‑х и до 1960‑х, когда он еще снимал, особенно портреты высоких лиц. Ольга же жила в тени своего брата. Известно, что она увлекалась фотографией, помогала Борису, а в годы войны несла службу военного фотокорреспондента на 1‑м Украинском фронте.
Однако судьба личного фотоархива Ольги до 2018 года была неизвестна. Потом мои коллеги из Музея Москвы Ольга Быдзан и Владимир Самарин случайно обнаружили у себя «ящичек», а в нём более 400 негативов этого автора. И надо сказать, что выставка Бориса и Ольги в стенах музея, которую мы провели в 2020 году, как раз в окно между двумя локдаунами, привела к тому, что еще более тысячи ее негативов было обнаружено в частном архиве, и теперь они спасены для истории: две части архива воссоединились в одном музейном хранении. В процессе работы по установлению авторства, мест, дат съемок, запечатленных событий нам, экспертам, пришлось поднять материалы Центрального архива Министерства обороны, найти фронтовые газеты, в которых публиковались снимки Ольги с указанием её авторства, сравнить их с изображениями на плёнках. То, что мы увидели в работах Ольги, — это совершенно другой взгляд на войну, где место героизма заняла тяжёлая и грязная работа, которую на равных выполняли как мужчины, так и женщины.

Может быть, это и стало причиной того, что военная фотохроника Игнатовичей десятилетия оставалась никому не известной?

История Великой Отечественной войны в нашей стране складывалась постепенно, вырабатывался канон ее восприятия. В 1948 году состоялась первая выставка военной фотографии, на которую отбирались снимки, впоследствии ставшие каноническими, — такие, как «Горе» Бальтерманца. Работы Игнатовичей в неё не попали: считалось, что в них нет того обобщения «высокого», которое в тот момент хотелось видеть в военной фотографии. В 1960‑е образ войны окончательно приобрёл монументальный, «бронзовый» характер и на первый план вышел образ неизвестного солдата. И снова Игнатовичи, особенно Ольга с ее правдой фронтовых дорог, не укладывались в идеологию времени.
То, что мы сейчас достаём и показываем, — это подлинные негативы, бережно отсканированные так, чтобы мы смогли увидеть в рамке кадра ровно то, что видел в своём объективе фотограф. Мы начинаем понимать, что само по себе запечатлённое время и документальность порой имеют больше смыслов, чем любая привнесенная художественная образность.

Какое значение приобретает эта историческая память сегодня?

Помимо реальных фронтовых будней военных корреспондентов, на фотографиях Бориса и Ольги можно найти ответы на многие вопросы, которые сегодня задаёт себе поколение, не слышавшее даже эха войны. Например, что на самом деле происходило при освобождении городов Европы от фашистских захватчиков, как встречали там наших солдат, с какой искренней благодарностью местные жители повсюду открывали монументы и памятники в честь павших советских воинов. И как бы сейчас в Европе к этому ни относились — факт есть факт.
Мне также кажется важным, что женщине-фотографу, благодаря истории её знаменитого брата, впервые за много лет дали право голоса. Ведь традиционно фотография считалась мужским делом. Хотя только официальная история ВОВ знает семь женских имён, оставивших свой след в военной летописи, кроме Ольги, это Наталья Боде, Мария Калашникова, Ольга Ландер, Елизавета Микулина, Галина Санько и Елена Эварт. Сейчас я проверяю восьмое имя и уверена: список можно продолжить. А значит, с каждым новым открытием белых пятен в истории женского присутствия в фотографии нашей страны будет становиться всё меньше.

Показывая войну документально, что важнее — вызвать у зрителя эмоциональное потрясение или заставить его задуматься: что сделать, чтобы подобное не повторилось в будущем?

Мы показываем подлинные исторические факты, чтобы люди делали самостоятельные выводы. Может быть, тогда отношение к войне станет более реалистическим и взвешенным. Например, станет меньше таких лозунгов, как «Можем повторить», которые появляются каждые майские праздники. Я бы хотела, чтобы зритель, проведя время в этом выставочном пространстве, задумался о ценности человеческой жизни и стал внимательнее относиться к себе и к окружающим, не допуская злобы против других людей, какими бы ни были их убеждения. Ведь немцы в тот момент считали, что поступают правильно, уничтожая идеологических врагов, целые народы. А это становится возможным, когда в других видят недочеловеков, перестают понимать равенство человеческой жизни и ценность каждой жизни. Исторические выставки позволяют увидеть через человеческое измерение ошибки, повторение которых грозит гибелью нашей планете.

Ирина, в программу фестиваля также включены персональные выставки современных российских авторов. В чем, по-вашему, состоит особенность и художественная ценность этих работ?

В этом году на фестивале мы задаём себе и зрителям вопросы: что такое историческая фотография, а что такое — искусство фотографии? чем отличается авторский снимок? где проходит граница между искусством и провокацией? современные цифровые медиа — это еще фотография или уже нечто иное? В некоторых залах, к примеру, будут экспонироваться цифровые мультимедийные эксперименты, сделанные на основе фотографии, но в которых уже не рассмотреть, как и при помощи чего это было снято. Где-то, наоборот, художники используют старинные техники, потому что они дают результат, которого невозможно добиться с помощью новейших технологий. В результате все эти документальные, концептуальные, но, подчеркну, авторские произведения образуют панораму фотографических возможностей, где отдельные изображения — это часть нашей современной визуальной цивилизации.

Выставка продлится до 29 августа

Новые имена фестиваля:

В направлении «Современные диалоги фотографии России»

• Дмитрий Вышемирский, документалист (Калининград)

• Николай Бахарев, автор концептуальных портретов (Новокузнецк)

• Анатолий Семёнов, художник-экспериментатор и дизайнер фотографических книг (Москва)

• Екатерина Бубнова и Евгений Щеглов, авторы мультимедийных экспериментов на основе фотографии (Москва)

В направлении «Локус: Новосибирск — город фотографов 1970–2010 годов»

• Андрей Лашков, экспериментальная и репортажная фото­графия 1970–1980‑х

• Евгений Иванов, концептуальная фотография 1990–2000‑х

• Эдуард Левен, фотограф-философ и представитель направления «искусство фотографического отпечатка»

• Владимир Мартынов, художник, автор экспериментов с выходом за пределы классического фотографического в виртуальное пространство