Нам надо поговорить

6 / 22     RU
Нам надо поговорить
Александр Хант российский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, оператор

Российский режиссёр Александр Хант решил высказаться за всё подрастающее поколение. Его новый фильм «Межсезонье», показанный 20 июня в Центре культуры и отдыха «Победа», уже прозвали самым смелым партизанским кино про подростков. Сам же Александр считает картину попыткой откровенного разговора о том, почему взрослым сложно понять современную молодёжь.

LT: Александр, перед съёмками вы пытались самостоятельно исследовать тему взросления, для этого побывали в разных регионах страны, где общались с молодёжью. Какое у вас сложилось впечатление о главных проблемах сегодняшних подростков?

АЛЕКСАНДР ХАНТ: Действительно, мы побывали в Санкт-Петербурге, в Красноярске, в Магадане. Довелось даже поработать вожатыми в детском лагере в Анапе, где я вёл театральную студию, а моя супруга и оператор Наталья Макарова — фотокружок. Знаете, раньше я думал, что проблема неполных семей больше актуальна для моего поколения, взросление которого пришлось на 90‑е. Но как выяснилось в процессе общения с подростками, почти у половины ребят либо нет отца, либо он присутствует в их жизни номинально. А в лагере, к слову, отдыхали дети из Мурманска, Ростова, Новосибирска, Якутии, Дальнего Востока, из чего я сделал вывод, что проблема осталась злободневной для всей страны. Я также задавался вопросом: в чём отличие современных подростков? Сложилось впечатление, что они такие же, как и мы, с той же неопределённостью в глазах, закрытостью и жаждой свободы. Словом, это те самые девчонки и мальчишки, образ которых точно передала в своих фильмах режиссёр Динара Асанова. Сейчас почему-то отовсюду кричат «это другое поколение», а нужно просто приглядеться, чтобы увидеть себя.

Даже когда кто-то из них с оружием врывается в учебное заведение или устраивает групповое избиение бездомных?

И в таких — крайних — случаях, нужно искать причины и решать проблемы, которые привели к трагедии. Но почему-то вместо этого у нас принято реагировать на подобные резонансные истории ещё большими запретами и ограничениями. В итоге проблемы не только остаются, но и маскируются под видимое благополучие. Создаётся иллюзия такого безопасного мира, где есть охрана, домофоны, камеры, но нет уверенности, что беда не повторится.

У нас принято реагировать на подобные
резонансные истории ещё большими запретами
и ограничениями. В итоге проблемы не только остаются,
но и маскируются под видимое благополучие

Я не думаю, что фильм «Межсезонье» может что-то кардинально изменить, но, если мы будем больше об этом говорить, а подобные темы станут предметом наших мыслей, споров и терзаний, то постепенно клубок начнёт распутываться.

«Межсезонье», по мнению обозревателей и критиков, рисует катастрофичные масштабы пропасти между отцами и детьми. В чём, по-вашему, причины такого положения?

Катастрофичность ситуации наглядно показывает история псковских подростков, ставшая отправной точкой для «Межсезонья». Мы посмотрели видеозаписи трансляции, которую вели Денис и Катя, и я понял, что это были за ребята, какие чувства они испытывали и что было в их головах. К сожалению, тогда этого совершенно не осознавали взрослые, принявшие решение о штурме. Если бы родители, полиция попытались войти в пространство этих двух подростков, понять, что с ними происходит на самом деле, я уверен, трагедия бы не произошла. Для меня они не самоубийцы, а обычные подростки, попавшие в смертельную ловушку из-за пропасти непонимания.
Когда в лагере мы общались с детьми, очень немногие смогли развёрнуто ответить, кто такой взрослый человек, рассказать, что за люди — их родители. Получается, что проблема даже не в отношениях с отцом или матерью, а как будто бы в их отсутствии в жизни ребёнка. Родительская миссия состоит же не только в том, чтобы накормить, одеть и проконтролировать учёбу — кроме базовых потребностей, необходима ещё и нравственная, духовная, культурная поддержка. Если мы хотим, чтобы дети нам доверяли, следует начинать с себя, хотя бы с общения.

По условиям промо-тура вы почти каждый день представляете фильм в новом городе. Являются ли встречи со зрителями для вас продолжением исследования, начатого ещё до съёмок картины?

Весь этот путь, пройденный с момента замысла до первого показа, приобретает окончательный смысл на совместных просторах со зрителями. Для меня картина открывается заново, потому что я смотрю на неё глазами людей, которые ничего про фильм раньше не знали. Поэтому их впечатления и эмоции становятся ответом, для чего всё это вообще затевалось. Каждый город по-разному воспринимает эту историю, но всегда очень близко. В Москве, например, зал в 1500 человек буквально жил полтора часа происходящим на экране, искренне переживая за героев. А в Санкт-Петербурге после показа зритель аплодировал стоя, что было для нас неожиданно, до мурашек по коже.
Я несказанно рад, что фильм вызвал живую дискуссию: значит, я выполнил свою работу. В этом и заключалась главная цель «Межсезонья» — не скатиться в нравоучительное или развлекательное повествование, а прозвучать так, чтобы захотелось задуматься.

Текст: Анастасия Куприянова