От Баха до Шостаковича как оживить классику для современной аудитории

LT: Дмитрий Алексеевич, анонсируя недавно на своей странице в ВК концерт Шостаковича, вы предусмотрительно предупредили зрителя, что его ждёт не расслабляющий вечер, а серьёзная программа. Как публика воспринимает подобный репертуар и насколько сложно удерживать её внимание и привлекать новых слушателей?
ДМИТРИЙ КАРПОВ: Это был скорее маркетинговый ход, хотя и с определённым смыслом. Если говорить о сути, всё начинается с самого человека. Если у него нет внутреннего желания слушать сложную музыку, задумываться о чём-то глубоком — это идёт изнутри, мы как музыканты и просветители вряд ли сможем пробудить такое чувство извне. Оно должно исходить из глубин души. Но если человек стремится к великим, но сложным произведениям Шостаковича, Свиридова, Прокофьева, или к другим видам академического искусства, таким, как литература и живопись, он ищет там ответы на свои внутренние вопросы. Тогда наша задача — предоставить ему эту возможность.

Как же тогда нести искусство в массы? Неужели элитарное искусство остаётся вне досягаемости широкой публики?
Так сложилось исторически. Бетховен, Шопен, Моцарт — их музыка создавалась для узкого круга знатоков и богачей, будучи недоступной простым людям. Лишь в XIX веке, с появлением романтиков вроде Паганини и Листа, концерты стали популярными среди народа, а продажа билетов на них началась лишь в середине столетия.

Советская эпоха активно занималась просвещением масс, воспитывая не потребителей, а творцов. Вспомним высокое качество массовой культуры тех лет: «массовая песня» или «массовое искусство» имели позитивный оттенок, поскольку подразумевали необходимость просвещения широких слоёв населения. Такие композиторы, как Пахмутова, Дунаевский, Зацепин писали музыку, которую знала и пела вся страна.

К сожалению, сегодня элита страдает снобизмом, отвернувшись от масс и оставив им низкопробный контент. Важно вернуться к идеям советского проекта просвещения, объединить усилия и снова стремиться к высокому качеству массового искусства.

Чем вы со своей стороны активно занимаетесь. Расскажите о пространстве «Арт-Лига», где вы являетесь художественном руководителем. Какова главная идея этой площадки и что вдохновляет вас в этом проекте?
«Арт-Лига» существует уже более десяти лет, с момента постройки бизнес-центра. Главная особенность пространства – уникальная коллекция роялей, собранная владельцем здания. В коллекции сейчас насчитывается 11 старинных инструментов, и вскоре ожидается появление двенадцатого. Несмотря на то, что инструменты являются частью коллекции, каждый из них функционирует и используется в музыкальных выступлениях. К слову, одному из роялей — 184 года, он ровесник Петра Ильича Чайковского!

Важно вернуться к идеям советского проекта просвещения, объединить усилия и снова стремиться к высокому качеству массового искусства

Меня лично вдохновляет потрясающая акустика этого места. Она настолько хороша, что микрофонам тут просто нет места. Во время концертов звук распространяется сам по себе, заполняя собой всё пространство. Мало кто обращает внимание на этот аспект, однако классическая музыка раскрывается во всей своей силе и эмоциональной глубине только благодаря отличной акустике. Именно она позволяет инструменту резонировать в помещении, достигая сердца каждого слушателя. Главная идея площадки — организация торжественных мероприятий и камерных концертов, доступных широкой публике, позволяющая каждому зрителю ощутить силу классической музыки в неповторимой атмосфере.

Концерты с участием пяти, а затем и восьми роялей произвели фурор. Планируете ли вы развивать этот формат дальше?
Действительно, этот проект имеет большой успех! Ведь Новосибирск предлагает нечто особенное. Нигде в России нет столь большого числа высококачественных роялей, собранных в одном месте. Например, на фестивале в швейцарском Вербье восемь роялей собираются специально для мероприятия, но чтобы иметь сразу столько инструментов постоянно — это редкость. В апреле мы планируем вновь повторить выступление с одновременной игрой на восьми роялях.

Параллельно развиваются и другие проекты. Один из них посвящён истории фортепианных фабрик мира, включая конкурентные битвы между такими брендами, как Steinway и Bechstein, их рекламным кампаниям и стратегиям завоевания рынков. Этот проект позволит слушателям не только погрузиться в историю, но и оценить уникальные тембры каждого из восьми роялей.

Мы также экспериментируем с разными жанрами. Например, нашим зрителям полюбились «Поэтические вечера», сопровождающиеся двумя роялями, под аккомпанемент которых читает свои произведения сибирская поэтесса Екатерина Хлебникова. Это такой музейный формат, где отсутствует сцена, что создаёт ощущение близости исполнителя и слушателя.

Как формируется программа мероприятий, и какие значимые концерты ожидаются в этом сезоне?
Есть планы пригласить 85-летнего Марка Доробинского, известного виолончелиста из Парижа, ученика Ростроповича. Думаю устроить концерт в «Арт-Лиге». Это действительно легенда. Мы играли вместе в прежние годы. Однако я предпочитаю не загадывать наперёд

Что касается художественного руководства, то моя цель проста — исполнять качественную музыку. Почему, например, возникла идея концерта Баха 31 марта? Дело в том, что у Баха есть концерт для четырёх клавиров, ныне исполняемый на роялях с оркестром. Для этого необходимы четыре хороших рояля, и у нас они есть. Кроме того, у нас имеется небольшой орган без педальной клавиатуры, называемый позитивом или фисгармонией. Этот старинный инструмент был восстановлен и работает без электричества: музыкант управляет им вручную, нагнетая воздух ногами. Такой аутентичный подход позволяет воссоздать атмосферу эпохи, придавая исполнению особое звучание.

Дмитрий Алексеевич, вы недавно попробовали себя в драматическом искусстве, сыграв концертмейстера Марии Каллас в спектакле «Мастер-класс» театра «Глобус». Как вы оцениваете этот опыт?
Это не случайность, ведь я много лет работал в Новосибирском театральном институте под руководством Анатолия Ахреева, так что театральному миру я не чужд. Меня пригласили на эту роль, потому что она требует не только актёрского мастерства, но и умения играть на рояле. Режиссёр Илья Паньков поверил в мои способности.

Этот опыт мне позволил почувствовать всю сложность профессии изнутри. Если раньше моим языком была музыка, то теперь пришлось взаимодействовать с партнёрами, проживать события пьесы, рождая речь и эмоции непосредственно на сцене. Музыкант может частично обмануть зрителя, следуя за мощью самой музыки, но актёр обязан жить в роли, становясь инструментом выражения.

Остались ли ещё какие-то жанры, которые вы хотели бы освоить?
Какое-то время думал заняться дирижированием, потому что покойный Алексей Анатольевич Людмилин (создатель симфонического оркестра и главный дирижёр Новосибирского академического молодёжного театра «Глобус» – Прим. ред.) к этому меня в своё время склонял, видя, как я работаю с певцами. Но сейчас я не уверен, что решусь на это.

В последнее время мне нравится вести собственные концерты. Мне приятно делиться живым текстом, который помогает зрителям ближе познакомиться с музыкой, её авторами и историей. Я убеждён, что традиционное музыкальное образование находится в глубоком кризисе, так как не удовлетворяет потребностям просвещения. Нужно учить студентов не только истории музыки, но и умению говорить, используя выразительную и эмоциональную речь, подобно обучению актёров в театральных институтах. Нам нужно передавать ощущение причастности к жизни великих композиторов, как будто мы знали их лично. Эмоциональный заряд и вовлечённость важны для привлечения внимания публики. Поэтому я запустил серию лекций-концертов «Музыканты о музыке» в Новосибирской филармонии, надеясь, что этот формат станет постоянным. Холодная отстранённость многих музыковедов должна уступить место искреннему и эмоциональному подходу, чтобы привлечь больше людей к классической музыке. Ведь правильно подобранное вступительное слово значительно влияет на восприятие музыки самой широкой аудиторией.